Юрий Саваровский - Наследие

Всё хорошо, по крайней мере
Во внука до конца я верил,
Надежду сохранял одну –
Что внук по времени и месту
Найдет, в конце концов, невесту,
Достойную во всём жену,
Что станет светом дня и ночи,
И станет пирамидой счастья,
И что родится ангелочек
С прекрасным именем Настасья.
И Даша – умница, и Стас,
Что может быть на свете лучше
Чем соучастным быть при вас,
Быть прадедом, ещё живущим.
Когда с прабабушкой вдвоём
Отдать вам всё для вас готовы,
Когда лишь родственное слово
Наш сохраняет общий дом.

Спасибо, что звонишь нам Стас
И спрашиваешь о здоровье,
Не нужно вовсе многословья,
Достаточно и пары фраз.
Мы знаем, что всего главней
Сейчас семейные заботы,
Они нужны, в твои то годы
Как пополненье светлых дней.
Поверь, что рядышком с тобой
Бьют в унисон родные души
Включая всех и до Настюши,
Как моря ласковый прибой.
Наш внук, тебе уже за тридцать.
И Даше ни к чему отсрочка,
И не пора ли вам решиться
Ещё обзавестись сыночком
И вскоре новою зимою
Стать полноценною семьёю?

Семейству дружному – хвала!
Что с каждым годом прирастает,
Пока хватает всем стола,
Пока что всем стола хватает.
Хозяин дома Алексей
За ним достойно восседает,
Он, как глава округи всей,
Всё бережёт и охраняет.
Ведь он построил этот дом,
Отдав всего себя не мало
Своим упорством и трудом,
Чтоб даже сказка былью стала,
С ним рядом жёнушка Ирина,
Его навеки половина,
Что подарила ему сына,
И вырос сын, и мужем стал,
Теперь его черёд настал
Стать во главе всего семейства
Занять семейный пьедестал
Достойный времени и места.
И с ним красавица жена,
Всегда приветливая Даша
Что стала новою мамашей,
Когда её черёд настал.
В дом принесла дочурку Настю,
Для процветания и счастья
Семьи – начало из начал.
Связала всех своим рожденьем.
Все родственные поколенья.
Своих и бабушек, и дедов,
И даже нас с предлогом «пра»,
Что ещё здравые пока,
И может быть, уже пора,
Олегу и его Наташе
Любимую дочурку Машу
Отдать навечно за Петра.
Я, кажется, отметил всех,
Всем пожелал любви и счастья
И больше всё ж малышке Насти,
На процветанье и успех.

Сегодня, Настенька, твой первый юбилей,
Исполнился тебе всего лишь годик,
И вопреки декабрьской погоде
Для всех, для нас,
Нет праздника, светлей.

Для всей родни светлей не может быть!
И на тебя направлены все взоры,
Как будто ждём мы танец Терпсихоры,
А ты всего лишь учишься ходить.

Шажок, шажок, потом и прыг, и скок,
Мечтательно светлеют наши лица –
Как в бальном танце будешь ты кружиться,
И как порхать твой будет каблучок.

Мне хочется пророчить, как Мессии
На долгие года заветным словом,
Чтоб с каждым годом,
С каждым годом Новым
Ты счастлива была, Анастасия.

Есть в Омске Лермонтовская улица,
Ведущая от рощи к центру города,
Дома столетние теперь на ней сутулятся,
А наводелы смотрятся в ней гордо.

Гордиться им, я полагаю, нечем,
Но вот есть дом, все переживший сроки,
Чей облик навсегда увековечен,
В нём жил король писателей Антон
Сорокин.

Он родом, как и я, из Павлодара,
Отцы у нас по имени Семёны.
Не одного ли племени мы клоны
С наследством поэтического дара?

Увы, но мне ровняться с ним не стоит,
Ведь он – «король писателей и гений»
А у меня же звание простое:
Я лишь творец своих стихотворений.

Зарайск, и Омск, и Прииртышье,
И деревянный Павлодар,
Под снегом вспученные крыши,
И обезлюдивший базар,
А в доме и тепло, и мыши,
И лёгкий от печи угар,
И всем нутром горячим дышит
Кипящий в сенцах самовар.
Вот память, посланная свыше –
В чреде давно ушедших дней,
Она вдруг и теперь услышит
Стихи под ржание коней.
Мороз сибирский, не до шуток,
Ярит жестокая зима,
Укутанные в полушубок,
Сидят на корточках дома.
Метель, гуляя по Сибири,
Тебя сумела вдохновить
На то, чтоб краснощёкой Лире
Немало строчек посвятить.

Если глубже взглянуть
На сегодняшний день
С точки зренья того,
Что в нём сделано вроде,
То увидишь лишь хрень,
Или тень на плетень,
Или целые строчки пародий.
Только в этом ли суть,
Может, ты – самострел
И в себя ты напрасно стреляешь?
Если глубже взглянуть,
Сотни будничных дел,
Просто ты за дела не считаешь.
Но есть дело такое,
В чём страсть и мечта,
Что тебе не даёт покоя,
Что когда-то
Ты с чистого начал листа,
С вдохновенного первого слова,
И за долгие годы совсем не устал
И к нему возвращаешься снова и снова.

Я не знаю, кто я,
Может, я – имярек,
Может, я – австрияк,
Может, лях или грек
Или немец, иль финн?
Может, швед или чех…?
Я скорее от всех
Четвертей, половин.
Я скорей повторенье
Всех народов, всех вер
От Земли сотворенья
До космических сфер.
Я не знаю, по правде,
По строенью лица
То ли матери прадед,
То ли прадед отца?
Знаю только в основе,
Чей я предок, чей сын,
Я по генам и крови
Был и есть славянин.
Коль мне предок варяг
От фиордов и скал
Мне он друг, а не враг
Я ж ему не вассал.
Не в моей ли крови,
Что течёт по Руси
Столько света любви
Столько жизненных сил?
Коль собрать все полушки,
Те, что подал мне Бог,
Я и Байрон, и Пушкин,
И Некрасов, и Блок.
И трибун Маяковский,
И Есенин, и Фет…
Я пока Саваровский,
Но ещё не поэт.
Я хочу, как Васильев,
На коне по степи
Лебединые крылья
За плечами нести.

Я пишу классическим стихом.
А могу ль я описать иначе
Шум дождя, весенний первый гром,
Шелест листьев, суматоху грачью,
Детский смех и горький вдовий плач,
И души неугомонной трепет,
Суетливость подмосковных дач,
И речушек шаловливых лепет?
Потерялся в этом мире я б,
Голову бы потерял на плахе,
Если бы не рифмовался ямб,
Не был бы доступен амфибрахий.
Как бы свет увидел фонарей,
Запах моря ощутил в Анапе,
Если позабыл, что есть хорей,
И ещё не устарел анапест?
Как бы мыслью радостной влеком
Посвятил стихи я красной дате,
Если б белым не владел стихом
И забыл, что есть в запасе дактиль?