Юрий Саваровский - Грани

Сколько ж мыслей в моей голове!
Как мне их разложить по полкам?
Те правее, а эти левей,
Так, чтоб их не искать, как иголку.
Чтобы умные сохранить,
Чтобы глупые уничтожить,
Хоть одну, да одеть в гранит,
И затем на вторую умножить,
И найти ту словесную грань
В многогранном холодном граните,
Видеть утра рассветную рань,
Видеть жаркое солнце в зените.
И хотя бы потомок один
Их познал и признал бы своими.
И, посмертно б меня наградил,
Тем, что вспомнил, хотя б, моё имя.

Мне заглянуть в грядущее не терпеться,
Но, откровенно, я его боюсь,
Хотя в душе ещё надежда теплится,
Что будет в нём величественной Русь.

Что в нём она воспрянет и окрепнет,
И миссией своею непростой
По миру разнесёт душевный трепет
И жизнеутверждающий настрой.

И, может быть, в двадцать втором столетье
Она пред ближним Космосом явит
Людей на нашей солнечной планете
С великим чувством искренней любви.

Я многое хочу понять,
Что там к чему, что здесь такое,
Чтоб мог я в счастье и покое
Свои сомнения унять?
Но я всё время нахожу,
Отверженность библейских истин.
Ужель Мормону я служу,
Или живу под гнётом мистик?
И жизнь идёт то вкривь, то вкось,
И что со мною завтра будет,
Пришито ниткой на авось
Сапожною иглою буден.

Я один, и в этом одиночестве
Мне тоскливо, но и хорошо,
Не долёк я мыслями до творчества,
Не скупясь, транжирю я душой.
Мне б ещё совсем немного страсти
И настроя на великий труд,
Я бы время разложил на части
Сотворенья творческих минут.
Я собрал бы светлые мгновенья
Как цветы в торжественный букет,
И на самом пике вдохновения
Написал божественный сонет.

Взглянув поглубже в этот мир,
Я в полном ужасе отпрянул,
С кнутом воинственный вампир
Суёт мне в рот насильно пряник.

Из губ его сочится кровь,
С ушей его свисают черви,
И тучею нависла бровь,
И оголён холодный череп.

И волосатая рука,
Как будто вылита из стали,
Во рту два сабельных клыка
Сжимают челюсти в оскале.

О. этот страшный гамадрил!
К тому ж ещё изрядно пьяный,
И надо ж мне он подарил
Какой ни есть, а всё же пряник.

В какое время мы живём!
Когда за пряник гамадрилы
Проглатывают нас живьём,
И не нужны тогда могилы.

Постой, всмотрись, не затеряйся
В хитросплетеньях бытия,
В мечтах своих не заиграйся,
Не подставляйся для битья.

Держи свой ум не замутнённым,
И то, что разумом вершишь,
Сверяй с надёжным камертоном
Своей чувствительной души.

В изменчивости светотеней,
Что повстречаешь ты в пути,
Отвергни сумраки сомнений,
Чтоб дальше к истине идти.

Пустота – эта пропасть души.
Ты заполнить её не спеши,
Не поддайся веленью искуса,
Поначалу ты выгреби мусор,
Что по молодости ты насорил
Потому, что себя лишь любил
И считал твоей жизни беспечной
Быть всегда и счастливой и вечной.
Только счастье закончилось скоро,
Осмотрелся – тебе уже сорок,
Ах, как годы нещадно летят!
Подытожил – и все пятьдесят!
Ну, а дальше, что может быть боле?
Дальше только печальный итог,
Хорошо, если будет без боли
Тот финал, что пошлёт тебе Бог.

Ночь звёздная. На голом косогоре
Играет ветер на одной струне,
И вся округа в плачущем миноре
Тоской осенней вызрела во мне.
Задумчивым к ночной реке спускаюсь
И мысли грустные тяну я за собой
Вослед ушедших дней. Я перед ними каюсь
За то, что их повязывал судьбой.
А что судьба? Она рукою властной
Ведёт меня желаньям вопреки
Моей души, чувствительной и страстной,
Всё ближе к устью высохшей реки.

Человечество тянет в омут,
И, похоже, спасения нет.
Мы забыли одну аксиому
Жизнь лишь там, где присутствует свет.
Свет души и к природе и к людям,
А иначе сплошная тьма,
Все мы что-то по-своему любим,
Только стали сходить с ума,
И нещадно природу кромсаем,
Вырубаем чеховский сад,
Всё считаем, что встретимся с раем,
Только нам уготован ад.

Под напором синих облаков
Горизонт холодный распластался.
Неужели я один остался
Среди самых умных дураков?

Всё пространство вытянулось в пласт,
Оптимизм мой на глазах нищает.
Тусклый месяц в небе, как балласт,
Грусть мою сильней отягощает.

И себя мне всё трудней понять:
От чего ж так безрассудно маюсь?
Нечего на дураков пенять,
Если таковым и сам являюсь.

Наши души съедает быт,
Часто смотрим на мир мы устало,
Значит, время любви не настало,
Или мы разучились любить.
Что-то убыло в жизни уже,
Что-то нежное мы потеряли,
Пусть не копию пасторали,
Но угодное всякой душе.
Загоняем мы чувства свои
В напряжённые зоны резона,
И тогда все пространства любви
Заполняет всеядно Горгона.

Довлеет надо мной история,
Её вини, иль не вини,
Когда её, как инфузорию,
Рассматривают в наши дни.
Кто и намеренно, и с ходу,
Что сущно именно сейчас,
Дарует правящем в угоду
Свой, вроде, неподкупный глас.
Кто, смертью не скупясь и ранами,
Безбожно стрит божий храм
И трехсотлетие Романовых,
Как благо преподносят нам.
А так ли есть на самом деле?
Увы, совсем наоборот,
Мы рюриковчей просмотрели,
И русский позабыли род.
И вознесли на трон гольштинцев,
И даже в двадцать первый век,
Мы ждём от Запада гостинцев,
Как милостыню, для калек.
И сонмы наших либералов,
Готовых к Западу припасть,
Благоулыбчевым забралом,
Звериную скрывают пасть.
Но где теперь гольштинцев троны?
Ушли давно их времена,
Когда им встречные поклоны
Дарила русская страна.
И в наше время повсеместно
В стране российской русофоб
Поёт заезженную песню,
Подставив толоконный лоб.

Успел полинять горизонт,
Он стал безразличным и блеклым.
Шатаюсь, как ряженый слон,
По лавкам и по аптекам
И всё в одночасье громлю,
Так в нынешней жизни обрыдло!
Везде меркантильные рыла,
Но только не те, что люблю.
А их в наше время не счесть,
Злословят, юродствуют, гадят
На рынке и совесть, и честь,
Как плесень на винограде.
И так непотребно всё мне,
Я в юность хочу возвратиться,
Что часто мне снится во сне,
Как вольная, светлая птица.