Георгий Скрипкин - Песня нестареющей любви

Следы ангелочков на снежной перине —
купаются дети в снегу.
А я свой автограф на данной картине
поставить никак не могу.

Смотрю я с улыбкой на дивное чудо,
любуюсь игрой ребятни.
И вдруг выплывает виденье оттуда
со снежной забавой родни.

Тогда мы вот также бросались снежками,
ныряли в пушистый сугроб.
И снежную бабу лепили с дружками
с особым усердьем, без проб.

Лоснились штанины ледовою коркой,
на валенках снежный нарост.
Летали ватагой с заснеженной горки,
и спуск был, конечно, не прост.

И вот уже внуки, приветствуя зиму,
резвятся в пушистом снегу.
И я разошёлся, годков сорок скинул
и бросился с криком – могу.

Под рябиной ярко-красной
появился Снеговик.
Я кормить его согласна,
больно он худой на вид.
Принесла ему морковку,
он жевать её не стал.
Вместо носа вставил ловко
и сердиться перестал.
Угостила помидоркой,
он оставил вместо губ.
И кормить его без толку
я, конечно, не могу.
Вот и пусть стоит худющий
у рябины на виду.
Может, станет он послушным
и возьмёт мою еду.

В квартире тихо, неуютно.
Всё потому, что нет тебя.
Явилось заспанное утро,
меня впервые не любя.

Явилось песней недопетой,
как недописанным письмом.
Холодным, пасмурным рассветом,
что притулился за окном.

И на душе скребутся кошки
от этой странной тишины.
Быть может, это понарошку
страшат меня дурные сны?

Аэропорт в ночном убранстве,
светил фонарь и падал снег.
Начальный пункт далёких странствий,
от жизни прожитой побег.

И виноватая улыбка,
что отразилась на лице.
Твой спешный вылет был ошибкой,
а не продуманная цель.

Молил всевышнего о чуде,
ведь не случайно падал снег.
Я был внимательным и чутким,
но не готовым к новизне.

Твой самолёт унёсся в небо,
следы загладила метель.
Ночную быль сменила небыль,
так значит Бог того хотел.

Аэропорт в ночном убранстве.
Светил фонарь и падал снег.
Один в заснеженном пространстве.
Моя мечта умчалась с ней.

Рытвины, дороги и машины —
перечень кладбищенских невзгод.
Там порой решаются судьбины,
отнимая жизни круглый год.
И они не спишутся на войны,
мы людей теряем без войны.
Нынче катастрофы хуже бойни.
В них источник подлинной вины.
Гибнет в них российское наследство
с дикой постоянной чередой.
Запросто выплёскиваем детство
с талой пробензиненной водой.
Сделаем хоть толику усилий,
выйдем с безалаберного сна.
Новой возрождаемой России
жертвенность такая не нужна.

Спи, мой милый ангел,
глазки закрывай.
Пусть тебя уносит
прямо в сонный рай.
Там цветные краски
снова оживут.
Куклы без опаски
песенки споют.
Твой любимый зайка
соком угостит.
Только засыпай-ка,
ночью не грусти.
Спи, мой милый ангел,
носиком сопи.
Глазки закрывай-ка,
крепко-крепко спи.

Был смыт дождём вчерашний снег.
Уплыли зимние наряды.
Ушла приятность снежных нег,
чему мы, в общем-то, не рады.

Пришла унылость во дворы,
покрылась серостью округа.
Зимы волшебные дары
мы не отмерили друг другу.

Да что дары, приятных дней
нам для веселья не хватило.
Мороз устал, ему видней,
а нам придётся ждать Светило.

Мы руку дружбы предлагаем
уже не в первый раз.
Но нашу правду отвергают,
вновь слышится отказ.
Звучат бредовые посылы
о призрачной вражде.
И нам с трудом хватает силы,
чтоб не терять надежд.
Как в прошлый век шальная злоба
скопилась у границ.
Наш светлый мир берут на пробу
с подачи постных лиц.
Но мы сильны своим единством —
сказал бессмертный полк.
Придут, Победа повторится.
Мы в этом знаем толк.

Не печалься, моя радость, не горюй.
Понапрасну к прошлой жизни не ревнуй.
Я, как горный камень, чист перед тобой.
Приглашаю в радость жизни за собой.

Разожжём мы знойной нежности очаг.
И исчезнет из груди душевный мрак.
Будем жить, реально веря в чудеса.
И от счастья оживёт твоя краса.

Я готов тебя без устали любить.
Предлагаю ту любовь мою испить.
Положи свою головку мне на грудь.
Не печалься, моя радость, милой будь.

Мой милый человек,
души моей отрада,
спасительница верная моя.
В доверчивых глазах
читаю только радость
и хочется скорей тебя обнять.

В объятиях моих
целительная нежность
и страстная гармония тепла.
В общении с тобой
сбываются надежды
на нужные и добрые дела.

Родная русская глубинка
томится в горком забытьи.
Зачахли в зарослях тропинки,
замазав добрые пути.

Покрылась плесенью избушка
за заколоченным окном.
Затихла, милая старушка,
надеюсь, что не вечным сном.

За развалившимся забором
потупил сад свой дикий взор.
Подросший клён глядит с укором,
и мне понятен тот укор.

Когда-то здесь звенели косы,
хвалились пеньем петухи.
Теперь остались только росы
на куче скошенной трухи.

И беспросветное унынье
заныло в сердце у меня.
Я так хочу представить ныне —
вернётся в дом моя родня.

Ну, разве всё бывает хорошо.
Конечно, нет, такого не бывает.
Слова одних, порой, приводят в шок.
Дела других сомненья вызывают.
И в этом нет отсутствия манер,
всё потому, что мы разнообразны.
И для кого-то Муромец пример,
а для кого-то лучший Стенька Разин.
Кого-то Запад манит новизной,
кого Восток покоем соблазняет.
Кому-то дарит радость южный зной,
а кто-то Север рифмой прославляет.
Но нас сближает в пламенный порыв
святое слово звучное – Россия.
И для неё лишь сердце на разрыв.
Лишь для неё дарованные силы.

За окном моим пороша
снежным маревом грозит.
А у печки расхорошей
лень усатая лежит.

От спокойного сопенья
расслабляется душа.
Лучше нет другого пенья,
неохота заглушать.

И пускай метёт пороша
у дворового плетня.
На диване день хороший
у искрящего огня.