Юрий Саваровский - Душа неугомонная

Тьма над городом всё сгущается,
И спускается медленно ночь,
И в душе пустота обнажается,
И её мне отвергнуть невмочь.
Будто я в безвоздушном пространстве
Где-то в космосе, в сонме звёзд
Затерялся. Добро бы от пьянства
Алкоголь мою душу унёс.
Но я трезв, никаких ощущений,
Просто нет меня, есть пустота,
Просто я от безволья и лени
В одиноком пространстве устал.
Так устал, что общения хочется.
Где же вы, одногодки друзья?
Я забыл своё имя и отчество,
Одиночеством душу казня.

Вечера и ночи одиночества
Я теперь совсем не выношу
Мне общенья с кем-нибудь, да хочется,
Был бы рядом, ну, хотя бы, шут.
Пусть бы надо мной поиздевался
Словно необузданный примат,
Я тогда бы вдоволь насмеялся
Или перешёл на мат.
И душа б открылась наизнанку,
Стала бы, как в юности, легко,
Заиграла б в полночи тальянка
Где-то рядом, где-то далеко.

Мчится в даль дорога дальняя,
Мчится – всё ей нипочём,
У тебя ж душа печальная
И над ней раскатный гром.
Чем же ты обескураженный,
Что ж ты злишься, всё круша,
Может, мусором загажена,
Прежде чистая душа?
Или ты в томленье света
Пробираешься сквозь тьму,
И никак душой при этом
Не доверишься уму?

Когда душа заноет
От давящих забот,
Закроет всё земное
Невидимый забор.
Когда в душе и сердце
Бедлам и непокой,
То все мои усердия
Подавлены тоской.
Когда я одинокий
В глухой ночи торчу,
Так вопиют все боги:
Как я любви хочу!

Жизнь людям на земле дана.
Но вот дана к чему,
Чтобы испить её до дна
Душе или уму?
Уму – уверен реалист,
Душе – твердит поэт,
А жизнь – всего лишь чистый лист,
Заполнишь или нет?
Как реалист, а не поэт,
Я жизнь умом счисляю,
И с кровью нахожу ответ
И лист свой заполняю.
А как поэт, не реалист
Я в этом мире старом,
Стремлюсь, чтоб был заполнен лист
И кровью не замаран.

Сожаленье, только сожаленье
Выражаю мысленно себе.
Время пролетело, как мгновенье,
Светлое мгновение в судьбе.
Узнаёт об этом только старость,
И давай о прожитом стенать,
Будто бы в оставшуюся малость
Что-то можно в жизни поменять.
Будто можно в детство возвратиться,
В детство, опалённое войной,
То, что мне, как розовое, снится,
То, что так нависло надо мной.

Ищу пути в дорогах бытия,
Чтобы не быть в нём слабым и убогим,
Чтоб не просить у власти и у Бога
Того, что не достиг при жизни я.
Однако, не везде и не всегда
Могу решить я многие проблемы,
Не отыскать ни верного следа,
Не доказать простейшей теоремы.

Резкий перепад температуры
Этой неустойчивой зимой
Повелел мне нищею сумой
Пополнять казну литературы.

Как иголку, что попала в стог,
Я ищу, невольно чертыхаясь,
Стих любви, в котором не стихает
Обнажённость потаённых строк.

И от этих призрачных потуг
Я не сплю метельными ночами,
Всё сильнее слышу сердца стук,
Всё слабее ворошу мозгами.

Не написал сегодня я ни строчки,
Я не нашёл достойные слова,
От стихотворной этой заморочки
Трещит моя пустая голова.
И только беспокойная душа,
Как будто под воздействием наркоза,
Все рифмы надоевшие круша,
Укладывает чувства чёрствой прозой.

Дождь. На заборе чёрный ворон
Сидит, как грозный истукан,
Как будто бы ворвался ворог
На мой незащищённый стан.
Сидит, мои терзает нервы
И не намерен улететь,
И будто ждёт, из нас кто первым
Устанет пристально смотреть.
Сидит, в окошко взор вперяя,
В меня направлена стрела.
Он явно не посланник рая,
Из ада он, поборник зла!
И я его пытаю взором:
Не он ли мерит жизни срок,
Не этот ли залётный ворон
И есть моей судьбы пророк?

Крестов на кладбище не счесть,
Они встают перед глазами
И в ясном облике утрами,
И в тёмном облике ночей.

Средь множества почивших душ,
Увидел я знакомый профиль,
Да, это ж, явно, Мефистофель,
Извечно сатанинский дух!

Ах, сколько ж он людей растлил
И очернил святые души!
И чёрный ворон в небе кружит
Над скорбным таинством могил.

Холодный сатанинский дух
И надо мной сейчас витает,
Скорбит, склонившись, Русь святая
Над прахом умерших старух,

Над прахом павших стариков
В боях за Родину святую,
И я скорблю, и негодую
Над горькой памятью веков.

А ныне время молодых,
Себя распявших на Голгофе!
И торжествует Мефистофель,
Ниспровергая всех святых.

Всему заложена основа
Отцовских, материнских генов,
В них есть зерно, и есть полова,
Жизнь зарождается из тлена.
Дуб погибает, сбросив желудь,
А из него встаёт побег,
Лес уступает место долу,
И утепляет землю снег.
Лесная гниль – грибная спора,
Навоз – опара для червей,
Для жизни всё, и всё для мора,
Всё требует своих кровей.
Противоборству только время —
Бесстрастный на земле арбитр,
Оно ни с этими, ни с теми,
И не обходится без битв.
Всех принуждает в жизни биться,
При смене лет, при смене зим
Иль тленом стать, иль возродиться —
Альтернатива в нём и с ним.

Есть мысли людей, что подчас
Таинственней жизни и смерти,
Какой неизвестный причал
От буйства стихии приветит,
Каким неожиданным днём
Оставим вдруг свет, мы не знаем,
Не потому ли и пьём,
Не потому ли страдаем?

Что-то сердце сегодня
Балует во мне,
Как мотор поработать не хочет.
Неужели сегодня,
Неужели во сне
Моё тело оно обесточит?
Я креплюсь, я не верю,
Что скоро конец,
Я ещё не сказал своё слово!
Мне не нужен любой
На сегодня венец —
Ни лавровый венец,
Ни терновый.

Преодолеть и всё переиначить.
С чего начать – с души иль с головы?
Смотрю на мир глазищами совы.
А как на этот мир глядите вы,
Не ведая ни счастья, ни удачи?
Глядит луна в открытое окно,
Я туп и нем, как на комоде слоник,
Передо мной лежит открытый сонник,
И резкий запах флоксов и бегоний
Мне не даёт забыться сладким сном.
И я лежу, глазею на луну,
Пытаюсь хоть мыслишкой осветлиться,
Или душой увядшей распуститься
И сбросить с глаз сплошную пелену.