Александр Полуполтинных - Стихи

Она все улыбалась мило,
Я стоял, молчалив и скучен.
«Это всё?» – вдруг она спросила.
Оказался я вмиг безоружен.

И пошла она гордой походкой
За прилавок, как за баррикаду.
Про себя мне подумалось: «Вот как,
А быть может, всё так и надо?

Что же это, к добру или к худу,
Где и в чём допустил я ошибку?
Всё равно никогда не забуду
Её глаз и, конечно, улыбку».

Объехав полсвета, увидев полмира,
Мы все возвращаемся в город родной.
Опять забайкальская наша Пальмира
Встречает наш лайнер прохладой ночной.

Всего минус десять, со слов стюардессы,
А с ветром, я знаю, что все двадцать пять.
Пускай нас забыла центральная пресса,
Я буду Читу вновь и вновь воспевать.

Смотри, как красива она с самолёта,
Лениво огнями сверкает во сне…
Легли на крыло, и, свершив круг почёта,
Искусством пилотов идём к полосе.

И с самого трапа, и с первого вдоха
Я чувствую дымно-студёную смесь.
И всё-таки я не в обиде на Бога,
Что жить и трудиться мне выпало здесь.

Пусть всё здесь не так, как везде, по-другому,
И всё ж нет прекраснее мысли одной:
Что первый автобус везёт меня к дому,
Мой маленький город,
Ну, здравствуй, родной!

Выборы —
Ответственное дело!
И мы верим – сильный победит!
Тот, кто смотрит в будущее смело,
Если будет нужно – защитит,
Непростой вопрос решит умело,
Кто за Забайкальский край – горой.
Он нам нужен, депутат такой!

Когда-то географию
зубрили мы на «пять»,
по карте безошибочно
водили мы указкой.
Как те года далёкие
приятно вспоминать,
теперь они нам кажутся
невыдуманной сказкой.

Нам на «уроках мира»
говорили о войне.
У Вечного огня
Мы, стоя, замирали,
А после – по Баку,
по Кишинёву, Фергане
одни из нас нелёгкою
дорогой прошагали.

Под Лениным и партией
нас чистили до слёз,
Капитализм хаяли
последними словами,
но, видно, не усвоили
мы темы той всерьёз,
коль нынче снова денежки
с двуглавыми орлами.

Во власть Советов верили,
как ныне – во Христа,
и звёздочки, и галстуки
носили, как награды.
Пусть жили беззаботно мы,
а всё же неспроста
всем переменам, выпавшим
на нашу долю, рады.

Литературным критикам
внимали мы доверчиво,
что Леонида Брежнева
равняли с Львом Толстым,
но, не давая Бунина,
Булгакова, Аверченко,
нам не додали истины,
любви и доброты.

Когда-то географию
зубрили мы на «пять»,
по карте безошибочно
водили мы указкой…
Как те года далёкие
приятно вспоминать,
Теперь они нам кажутся
невыдуманной сказкой.

За окошком злится вьюга,
Во дворе скулит собака.
Что-то ты, моя подруга,
Запечалилась, однако.

На столе мерцает свечка,
Разгоняя сумрак ночи,
А ты смотришь, как овечка,
И чего-то, видно, хочешь.

И стихов тебе не надо,
Что тебе с моих творений!
Почему же ты так рада,
Мне усевшись на колени?

И меня ты не спросила
Молча свечку загасила,
За окошком вьюга злилась,
А собака всё скулила…

Судьбу нисколько не виню,
Что занесла меня в Чечню,
Нам воевать не привыкать,
Простите нас!
Дождись, любимая жена!
Моя профессия – война,
Нам дан приказ: даёшь Кавказ!
Вперёд, спецназ!

Порядок здесь у нас такой:
Своё всегда носи с собой.
Война ошибки может не простить.
Мы знаем схватки жаркой суть,
То, как от пули ускользнуть,
Пройти сквозь ад, скажи-ка, брат,
И победить.

Нам по плечу солдатский быт,
Домашней пищи вкус забыт,
Но всё же блинчиков сюда,
Вот это б да!
Ещё б девчоночку из тех,
Что полюбить готова всех…
И вот тогда б, отсюда больше
Никуда.

Тут все равны, здесь рангов нет,
Один вопрос – один ответ.
Тут «нет», «не знаю», «не могу»
Навек забудь!
Вчера бригадный генерал
Мне закурить, как другу, дал,
Но лучше б дал мне генерал
Медаль на грудь.

Когда-то всё-таки с тобой
Мы возвратимся в дом родной.
А что тут будет после нас —
Другой рассказ.
Обнимем жён, обнимем мам
И разойдёмся по домам
Пока не будет вновь приказ:
Вперёд, спецназ!

Гуляю тихою Читою,
Осенней ночи синь и хмарь…
Гляжу, да что ж это такое:
Аптека, улица, фонарь!

Прошло три четверти уж века,
Всё так, как Блок предполагал:
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Ещё б, для верности, канал.

Вся жизнь расписана,
Вся жизнь по полочкам,
Сегодня виски пью,
А завтра водочку.

То я омаров ем,
То жру щи кислые,
Вчера с Тамарою,
Теперь с Ларисою.

Вся жизнь размерена
По пунктам и счетам,
Вчера я верил ей,
А нынче шлю к чертям!

Эх, не к добру, кажись,
Хватил я лишечку,
Ведь нынче рукопись,
А завтра – книжечка.

Поражаюсь мудрости Шекспира:
Сотни лет играют эту роль,
Как всегда, отравленной рапирой
Пронзены и Гамлет, и король.

Ничего особенного нету,
Согласятся все наверняка,
Только люди смотрят пьесу эту,
Думая над нею все века.

Быть или не быть?
Они не знают.
И пока решаются они,
Гамлеты взаправду умирают,
Но живут злодеи-короли.

Гениальнейшим был Леонардо,
Рембрандт тоже талантлив был дюже,
Не за славу и не за награду
Я бы создал шедевр не хуже.

Что «Джоконда» мне, что мне «Даная»,
Что полотна великие эти?
Я бы девушку с именем Тая
Возвеличить хотел бы в портрете.

Я б назвал его просто «Таисия,
Или Девушка в чёрном наряде».
Есть какая-то в этом таинственность,
Как в улыбке её и во взгляде.

Тот портрет бы объехал планету,
И даю вам я честное слово,
Что весь мир красотою этой
Был бы попросту околдован.

Мне не надо награды и славу,
И причина в том очень простая,
Заслужила все лавры по праву
Лишь та девушка с именем Тая.

А потом, как-нибудь поутру,
Под охраной, усиленной втрое,
Повезут на хранение в Лувр
Полотно, для меня дорогое.