Павел Кузнецов - Моя Сысерть. Том 1

Спокойный, тихий городок.
Известных личностей немало,
Кто проживать когда-то мог.

Бажов, Турчанинов, Соломирский,
И Романенко во главе.
Когда-то тракт здесь шёл сибирский,
Соединяя части две.

Там, под Бессоновой горою,
Обвитой речкой из пруда,
Заводик, что стоял порою
На страже жителей всегда.

Вильгельм де Генин и Татищев,
Сей град когда-то заложив,
Из деревянных там бревнищев,
Завод с плотиной зародив.

Турчанинов созидатель,
Собрав людей и мастеров,
Хозяйки медных гор приятель,
Создал прославленных спецов.

Его же правнук Соломирский,
Своею чистой добротой,
Был многим как отец пастырский,
А помер тихо, сиротой.

.

Вот Романенко, в наше время
Развил завод УЗГМ.
С литейки начал своё бремя,
Литейки нет уже совсем.

Последней выплавкой металла,
Там, на горе поставлен крест,
Чтоб металлургов прошлых слава
Звучала звоном благовест.

Вся история, с музея
Начинается в веках.
Я стою на всё глазея,
С удивлением в глазах.

Турчанинов начинатель,
Сам коллекцию собрал.
Малахитовый создатель,
Собирал сей минерал.

Дальше внуки продолжали,
Каждый лепту свою внёс:
Кто фузеи передали,
А кто чучело принёс.

Богател музей собою,
Поражая взгляд людей,
Но подвергся он разбою,
Сокрушил его злодей.

А когда волненья спали,
Революция прошла,
В сорок пятом вновь собрались,
Краеведения друзья.

Помаленьку, потихоньку,
Краеведческий кружок
Поднимался. Кто-то плёнку,
Кто-то прялку приволок.

Гребнев, Колегов начали,
Подхватил Ерёмин, сам.
Много ценного собрали,
Вклад сих лиц известен нам.

А в году сорок девятом,
На базе тех училища.
Уголок для экспонатов
Создали – это силища.

Вновь потом переезжали,
И опять же переезд.
Экспонаты выставляли,
Показали весь уезд.

Вот под год семидесятый,
Мне уж было лет так шесть,
Воспитатель наш вожатый,
Нас в музей повёл как есть.

Помню пушку, помню рака,
Да большого в пол меня.
Жила белка там, летяга —
Убежала семеня.

Мы полдня её ловили,
На площадке садика.
Да в музей потом носили,
Белку волосатика.

Много лет прошло с тех пор,
А музей стоит как новый.
Поражает светлый взор —
Стал прекрасный, образцовый.

Пять больших отдельных залов,
Представляют публике,
Жизнь Сысерти от начала,
По раздельной рубрике.

Здесь узнаешь о Сысерти,
Турчанинов кто такой:
«Уж ребята, мне поверьте,
Был он парень золотой».

«Молодцы – скажу – девчата»,
Статны Ольги, трое их.
Помогали мне когда-то
Написать и этот стих.

А Сысерть,
с самолёта,
на птицу похожа!
Над туманом речушки парит.
Так мила она мне и пригожа,
Что сердечко об ней лишь болит.

Серпантином реки сквозь объятым,
И прудок городской на виду.
Милый образ, с детства мной взятый,
Я, забыть никогда не могу.

«Эй! Пилот, тормозни на минутку,
Пролетаем родимый мой дом», —
Просто так попросил, кабы в шутку,
Лишь сердечко щемило при том.

По аллее пройтись, по плотинке,
Среди стареньких пихт, вековых.
На Бессоновку ввысь по тропинке
Пробежать средь цветов луговых.

И с верхушки горы озирая
Окружающий вид городской,
Душу чувством любви наполняя,
Я готов полетать над тобой.

А с Бессоновки только до тучки
Можно взглядом и то лишь достать.
Вон с горы, вижу, машут нам ручки,
Кто-то вышел нас снова встречать.

Я по тучкам спускаюсь быстренько,
Обнимаюсь пока ждёт пилот.
Понимаю, что очень трудненько
Над Сысертью держать самолёт:

«Не спеши, долететь мы успеем.
Повидать бы мой старенький дом.
Там родителям душу согреем,
Вспоминая о них за столом».

Сколько видел я в мире сторонок,
Пролетая над ними спеша,
А Сысерть моя словно галчонок,
Это наша любовь и душа.

Лихо мчался я на санках
По Бессоновке крутой.
Затихает шум в ушанках,
Ну, а я как сам не свой.

Полчаса туда подъёма,
А летишь минуток пять.
Много ёлок, два проёма —
Мне пришлось их пробивать.

«Мама… Больше я не буду», —
И опять идёшь в подъём.
Забывая про простуду,
Мчишься с верху, словно ком.