Ольга Абайкина - Дикий Спас. Бредущая по граблям

***

Во времена, когда стабильность

Ум наделяла широтой,

Народом Родина гордилась

И с ним жила одной мечтой.

Мы к цели шли единым строем

С вождём, чей светлый гений жив.

Назвав эпоху грёз «застоем»,

Ворвался век крутых нажив.

Пока казна не превратилась

Мошною в туесок пустой,

Надеялись на Божью милость.

А нужно было крикнуть: «Стой!»

Но с дуру расшатать решились

Основу всех основ – устой.

Да, безалаберности цимус —

Салюта выстрел холостой.

Без знанья зданий понастроив,

Наворотили этажей,

Пустив под плёткою простоев

Воз под откос и без вожжей.

Смеётся, истинно, последний

Над правдой горькой и простой:

Мрак в головах – приют для бредней.

Башку ученьем удостой.

Пророка нет давно в отчизне.

Уменье не придёт само.

Тем, кто наладит быт для жизни,

Накинь познания ярмо.

Дай поколенью нулевому

С ноля, с колен страну поднять,

Не впав в безвременную кому,

Наш опыт взять от аз до ять.

Стабильность – сложная наука.

Вернуть свершениям размах

Мы сможем, одолев разруху

В делах; ложь – в душах; тьму – в умах.

***

Сварганить б плов со вкусом барбариса.

Закон суров: еда не терпит мук.

Ты ненавидишь корм из риса,

Варёный лук и течных сук.

Сшаманила бы мусс из ананаса,

Чтоб подсластить нечастый наш досуг,

Но ты – противник взбитой массы,

Желейных дуг и течных сук.

Наколдовалась, подбирая травы,

В здоровом теле – бодрый, крепкий дух!

Попрал полезные приправы,

Зелёный суп и течных сук.

Там, где закончились мои изыски

С экзотикою кухонных наук,

Отверг ты из фаянса миски,

Хрусталь, фарфор и течных сук.

Проверив: кулинарные забавы

Для нежных губ, а не для женских рук,

Я приняла: мужчины правы,

От плит гоняя течных сук.

Не зная брода, не полезу в воду.

Я та из дур, к которой ты привык;

Послушно еду на природу,

Где твой шампур проткнёт шашлык.

***

Надёжи путь по картам звёзд натальным

Проложен тем, кто дерзок, как торос.

К тебе, окутанною млечной тайной,

Везём того, кто до неё дорос.

За хрусталём мы едим в Гусь Хрустальный;

В Иваново – за шёлком дивных грёз.

До Оренбурга тянем дали шалью;

В град Нижний – тестом прочности колёс.

Влачимся в Питер за нуждой ментальной;

А в Тулу за щитом от всех угроз.

В Калугу мчимся за мечтой брутальной;

В Загорск, до лавры, коль на веру спрос.

В Москву дорогой маемся сакральной,

Чтоб жизнь наладить ту, что под откос

Пустил дурак, обложенную данью

На пахоту, дубраву, сенокос.

Апологет Тарусы в сне астральном

Бредёт тропою чад приокских рос.

Многострадальная ему верста льном,

А нам ответом на мирской вопрос.

Как? Моментально? Или же батально?

Печально? В шутку? Или всё всерьёз?

Фатальна миссия его? Случайна?

Мудра величьем, скромностью ль берёз?

Обыденна судьба? Необычайна?

Щетинясь гневом-лаской диких роз,

Отчаянна ли сущность изначально?

Иль опыт вбит под каждый перекос?

Глобально стратегически, детально,

Монументально, хлипко ли, вразнос,

Вербально, ощутимо, визуально

Вселенной хаос космос преподнёс?

Люд – хлебосолен. Вотчина – святая.

Спасенье мира войн – великоросс.

Вели-ка, Русь (та Русь, лёд рек чьих тая,

Визжит), всю гнусь сковать, как хлябь мороз.

Надёжных пут на картах звёздных сдай нам.

Их сила знанья, словно зёрна в рожь.

Течёт в Оку; да, на юру о тайном,

Где глубь ина её, по плёсам в дрожь.

***

Длиннющие тени короткого дня

Изыском плетений чаруют, маня

Душой приобщиться к полотнам зимы.

Гармонией снежной тревожа умы.

К величию сосен небесный арфист

Восторженно-сносен, безудержно-чист.

Плодится землянин на трепете струн,

Грехом окаянен, раскаяньем юн.

Предвестнику вёсен, чей стан невесом,

По игреку вносим зов икс-хромосом.

Услышат ли свыше, как плавленый лёд

Мелодией жизни пространство зальёт?

Тебе ж, кто забвеньем обидел меня,

Приняв откровенье грядущего дня,

Короткою песней длиннющих ночей

Стать волей чудесней, простив, что ничей.

***

В райском садике любила

Ева трогать дерева.

От Адама до дебила

Всякий скажет: не права.

Коль сама не посадила,

Да, слезой не привила,

Не позволили светила

Кушать знанье из горла.

Вниз: по кочкам, по твердыням

Полетела, в чём была.

Душу из покоя вынем,

Мозг отмоем до бела.

Тут: по крохам, по крупицам

Потом, болью и трудом

Дух любовью окропится,

Слив Гоморру и Содом.

С кущей райской помирило,

Прущих с Адом попрощав.

Там: на всех одно мерило;

Сам – хоть сед, а хоть прыщав.

***

В день памяти твой, мой прославленный дед,

Из вечности боль поднимает рассвет,

В котором, не дрогнув, фашистское дуло

Мечты поколений бедой зачеркнуло.

Ты сына не пестовал – вырос он сам

И песни твои подарил небесам.

Трудом его космоса кони ретивы.

Апрельские взлёты их помнят мотивы.

Ты внучек не нянчил, не слышал их плач,

Когда век соблазнов изгваздал кумач;

И власть без народа казну проедала,

Нас святость спасла твоего идеала.

Как пламя из искры, рьян правнуков строй,

Стране салютуя: мой прадед – герой.

К отваге ребят – твой девиз, словно знамя:

Ни шагу назад – жизнь России за нами.

Но ты уходить навсегда не спеши.

Праправнуки, дед, пусть ещё малыши,

Но в них рикошетом проклятые пули

Весну возрожденья чтоб не обманули.

Сиротствуя, пращур, я часто грущу

О том, как ласкал бы цыганский прищур,

Ропщу на судьбу, что покой растревожен

Возросшей угрозой свинцовых горошин.

Для мира покойся – твои кузнецы,

Как вы, как до вас, подле вас – молодцы:

Мехами сердец раздувают удачу.

Прости, праотец, что рыданий не прячу…

***

30.04.1943 г. Погиб мой дед – Кузнецов Василий Матвеевич. Светлая память.

***

Хлеб с маслицем, замаранный икрою,

Запив вприхлёбку птичьим молоком,

Я простенькую истину открою:

Несчастлив тот, кто суетным влеком.

А чёрствый хлеб для бутерброда с таком

Вприглядку с щедро-жиденьким чайком