Андрей Гармаш - По Этне гуляет

А вы, свой новый март встречающие,

так много сделали совместно!

Течёт зима из старых двориков,

весну впуская понемногу.

И трут стекло два верных дворника,

чтоб грязь не застила дорогу.

Зверю – похеру: бабы, сангвиники,

кочегары, юнцы, ротозеи…

Начинают слетаться полтинники

на балконы подросших друзей.

Шапки с лысин роняют прохожие —

что-то крупное смотрит с перил:

сбоку крылья – на птицу похожее,

сверху зубы – сплошной гамадрил!

Только морды полтинников страшные

у владельцев не просят картечь!

И, хозяева, хоть – не Запашные,

но умеют зверюгу завлечь.

Нужно выйти к красавцу на лоджию,

сесть на старое кресло-кровать

и нащупать под бархатной кожею

то местечко, чтоб начал урчать.

Рассказать – как ты к встрече готовился.

Распросить – где мотался, с кем рос?

Убедиться, что зверь успокоился.

Извиниться за дым папирос.

Взять за лапу с когтями отважиться,

пригласить за распахнутый стол,

где с друзьями всю ночь покуражиться

под расплывчатый гул магнитол.

На рассвете в обнимку с полтинником

во дворе «стакан о м» заблестеть.

Закусить завалявшимся фиником,

в шерсть вцепиться и… с ним улететь!

Ветер трескать хлебалом разинутым!

О болячках и жёнах забыть!

Побывать, силой крыльев подкинутым,

там, где бросил надеяться быть…

Твой полтинник понёс тебя далее —

там ждёт следущий в жажде пути.

Эх – фекалии мне на сандалии —

не сорвись, до него долети!

Мартовским утром в звонках не теряйся,

сдвинув фуражку на бритый затылок.

Крестиком в ухе не ковыряйся,

не открывай обручалкой бутылок.

Лужи машиной не брызгай на тёток,

не обижайся на глупость людскую,

ну а объекты зубных паст и щёток

рви и вставляй, о великом тоскуя!

Хлыновским яствам воздав по заслугам,

выпей, волненье и градус мешая:

с боссом, с женой, с комендантшею, с другом…

Третий десяток легко завершая.

Весь мир – огромный детский сад:

открытия и шалости!

Ходить в него я буду рад

до самой старой старости.

Научат воспитатели,

врачу подставлю рану я,

а нянечки питательно

накормят кашей манною.

Я подружусь с Маринкою —

не все девчонки ябеды.

А Стасик мне с машинкою

играть не даст. А надо бы!

Я каждый день всех видеть рад,

тут нету одиночества…

Эх, не вставать бы утром в сад!

Поспать подольше хочется.

Вышло всё без намёка на магию:

мне пакет дали даже без паспорта.

И побрёл я, хрустя бумагою,

вдоль грязи к остановке транспорта.

Марта хвост, а весной и не пахнет.

Матерюсь на раскисшую жижицу.

Том из свёртка небрежно распахнут —

и, обнюхавши тощую книжицу,

натянул капюшончик на ухо я —

всё О.К. с головою и с нервами!

Так чего же я книжку-то нюхаю?

Потому что она «таки пер-ва-я»!

Чем там пахнет – узнать хочется!

Уловить бы эмоций эссенции…

Со страничек бумаготворчества

острых рифм разлетаются специи.

Что ж, в поэты себя разжалую!

Позабуду о прежних идолах…

Я стишками теперь не балуюсь —

сочиняю, вон, подписи в титулах.

Когда утрёшь мучений пот со лба,

закончивши дежурное творенье —

строку, с которой слилось ударенье,

кинжал, что не подвергнется старенью,

часовню, что заполнит голытьба —

яв и тся мысль, наивна и груба.

О том, что вновь Божественная длань

поёрзала по стриженой макушке…

Но, вдруг, талант развесив для просушки,

не сможешь повторить сей безделушки?!

В смятеньи пересохшая гортань:

«Цена в базарный день тебе – юань?!»

Раз так не постоянен этот мир,

не бойся, Мастер, неудач повтора —

не для тебя судебник* или тора**.

Ты у мангала или монитора

создашь иной немыслимый пломбир…

Твори! Да не кончается турнир!

* и ** – древнерусский и древнееврейский сборники законов

Апрель несёт ручьи и сопли,

кому – цветы, кому – рога.

Так скинуть хочется оглобли,

взбрыкнуть в разлитые луга!

Весна на засранном балконе

гремит сосульками с утра…

Болей. Но лишь на стадионе,

где есть с «лекарством» доктора…

В краю печали и обмана,

средь бед людских,

Псалом да будет неустанно

в устах твоих.

И слово станет мёда слаще

когда тоска.

Вина и хлеба пусть обрящет

твоя рука.

Пусть не подвергнет злой простуде

дождь в шалаше…

Господь до века да пребудет

в твоей душе

Есть в НХЛ одна традиция —

те, кто закинет шайб полста,

приз получают за амбиции,

при жизни классиками став.

Нам таймы отмеряют часики,

секунды складывая в год.

Девчонки у подъездов в «классики»

играют, лишь растает лёд.

В воротах шайбы словно родинки —

все пятьдесят твоих удач…

А сможешь в «гол+пас» до сотенки?

Даёшь полсотни передач!

Где эта улочка, где этот дом

там, где у папы порвался кондом,

и в результате явился на свет,

тот, чей гуляем сегодня банкет?

Припев:

Курице вертел вонзается в бок,

крутится курочка, капает сок…

Л а ткес и ц и мес, геф и лтэ, форшм а к —

всё ждёт своих туалетных бумаг!

Сделано все как велит нам кашр у т,

жаль лишь что гости все это сожрут —

очень собрался веселый народ…

Хватит еды – ведь хозяин начпрод!

Припев.

Этот хозяин – такой баламут,

жить бы в Одессе, но он таки тут!

Хоть не имеет он своё самолёт —

цд ач ку голодному выдасть смогёт!

Припев.

В доме мез у за висит на двери,

в т о ру заглянет – а вдруг что внутри?!

Но наизусть – хоть с очками, хоть без —

скажет вам сколько очков у КС!

Припев.

Женщина верная рядом живёт,

свечи в субботу зажжёт и нальёт…

Места всем хватит, раздвинется стол —

праздников много, не только футбол!

Припев.

Профилем – в маму, улыбкой – в отца,

дети не ищут в кармане словца.

Им – что пурим и что Рош-Хашан а —

важно, чтоб виза была продлена!

Припев.

Годы застенчиво просят своё —

нужно раз в год посещать водоём!

Чтобы, заняв средь красоток лежак,

в прорезь трубы запихнуть четвертак.

Припев.

Долго мы пели, крутилась игла,

тянутся рюмки над краем стола…

В жопу мы шлём записных пуритан —