Константин Покровский - Месяц полярной совы. Сборник стихов разных лет

Грустен сад. Березы замолчали,
Ветви опустили до земли.
О столь многом мы мечтали,
Объясниться не смогли.

Плащ осины не дрожит,
Беден сад нынче листвою,
Каждый куст здесь душу ворошит
И как я грезит тобою.

Ты не та теперь. Пропало…
Как с черемух оборвался цвет.
Просто мне пустыни мало
И топчу здесь одинокий след…

За пределами мечтаний,
За пределами всех лун
Место есть для оправданий,
Там льются песни алых струн.

Струн цвета зреющей зари,
С которой ночка на свиданье
Не поспевает хоть умри,
Ну а тому есть оправдание.

Там тишина вечерних лип
За все простить тебя готова,
Там диск луны на лужах хлип,
Но оправдание сему есть снова.

Есть снова в утреннем потоке
Брызги слов на крыльях птиц.
Они поэтом пойманы на строки,
Тут оправданий – в тысячу страниц.

Вот только в этой тысяче страниц
И в окнах миллионов зданий
Слезам детей с заплаканных ресниц
Не нашел я оправданий.

Я остался, я остался,
Кленом зе'леным назвался.
Я остался, я распелся,
Полем золотым оделся.
Не терялся, не терялся,
Русь моя широкая!
Я зарей с тобой купался,
Ночка черноокая.
Ты не думай, не забыл
Я твои напевы,
Меня в зиму снег укрыл
Русский, самый белый.
Я с тобою, я с тобой
И в рассветы тихие
Унесут меня с собой
Кони твои лихие!

Не разучился я петь на мотивы
Проселочных дрог и вихры
Струящейся конской гривы,
По-прежнему, очень добры.
Мне так же нравится вечер
В комарьих звонках и малине
Заката над озером, встречи
Луны в р 'осой долине.
Я выдохну воздух, что струи
Травы под косой упадут,
Запах кожаной сбруи
У меня никогда не скрадут.

В лощинах талых, зарослях боярки
Вплетает вечер новую тесьму,
Местами замечаются подарки —
Мать-и-мачехи по желтому письму.

Неба край в багровой тишине
Разливает пьяный запах мира,
Станут плакать звезды в вышине
Бирюзовым волшебством эфира.

Еще видны макушки мятых рощ,
Но колыбельная уже тушует даль
И словно майский моросящий дождь
Спускают сумерки дразнящую вуаль.

Обнажились теплыми ветрами
Сине-черные спины бугров,
Уж не ступит мягкими ногами
Белый бархат, строгий покров.

Пестрых крыльев степь не раскрывала,
Как ушла под белый дым снегов
И душа моя истосковалась
По дурману твоему цветов.

Разлюби клубящиеся дали,
Под березой уложив свой нрав,
И морозов долгие печали
Залечи скорее медом трав.

Сиреневый месяц. Чистое небо.
Вечер. Декабрь. Мороз.
Умолкла река, хрустальная дева,
На ваш не ответив вопрос.
Вот снова зима и все так понятно,
Ложатся туманы всерьез.
Что осенью было, ушло безвозвратно,
И в окнах лишь сад снежных роз.

Тишина. Лишь штор волненье
Чуть заметное: остались сквозняки.
О тебе мне новое виденье
Было, я ходил на родники,
Хватал воды в томлении горстями,
Умывался, верил в чудеса,
Черно-белыми стучалися гостями
Дни в окно, и стыли небеса.
Падал снег, в саду скамья пропала
И тропинка поросла пургой…
А свеча моя все догорала,
Как мечта увидеться с тобой.

Грустных песен мне не пой,
Не сори листвой напрасно
Расстаемся мы с тобой,
Нам дороги – разные.

И молчать не смей ты тоже,
Не снимай грачей с полей,
Думай лучше, что прохожий
Я в стране чудной твоей.

Подари мне ночь погуще
И пусть дремлет страж твой клен,
Ухожу как дождь за тучей
Безнадежен и влюблен.

Призрачно туманен перевал.
Спросонья даже тропки под следы
Не попадают и к стеклу припал
Автобуса щекой дождливый дым.

Как будто дальше мира нет.
Турбаза исчезает в сером мраке.
Быстрый ход в Солнечной планет
Не видел: мы прошли на белом яке.

Кедра царство, вежливость богов,
Сказал б и центр есть, и – край.
Растет река без берегов,
Слышит душа как дышит Алтай.

На твоих заснеженных равнинах
Не услышать музыки иной,
Потерявшийся в руинах,
Ветер запевает вой.

Застыло все, вот и равновесье.
Круг судьбы кружился и пропал,
А в стеклянном поднебесье
Улыбался месяца овал.

Я боюсь заснеженных равнин,
Абсолютной чистой белизны,
Не рисуй ты мне таких картин,
Не показывай такие сны.

Как пустеют вокзалы провинций,
К вечеру твои глаза необитаемы.
Стаями, стаями, стаями
Мысли спешат удалиться.
Я могу все это представить.
Знаю, как разбивается крепость.
Знаю также времени верность
К боли любой. Но составить
График болезни, унынья
Разве можно? и я вот спешу
Определить по карандашу —
От чего горечь полынья
В бокале, что ты поднесла?
От чего нет им числа
Грустным птицам, что ты принесла,
Играя в больного посла?

Она говорила, что очень хорошо пишет.
Но я так и не разобрал ее почерка.
И слишком породистая теперь лижет
Виски – собака – все по черту…
И это не дрожь, а остатки тебя
Просвечиваются, ситец портя души.
Напиши – я жив, заставь себя,
Запятой меня не души.

…Хотя чайки, единственные в этот сезон
Птицы поющие, сливаются с небом,
И я спокойно топчу газон,
Увлажненный последним снегом.
Т.е., если и было что-то для чтива,
То выгорело, выцвело по кусочку.
«Было» – всегда звучит красиво.
От того и не просто ставить точку

Пустынной улицей, синевой околелой
Вдаль за край, куда-нибудь в море
Уходит луна дикостью белой,
Одинокостью, болью, горем.