Елизавета Иванникова - Странница

И мало еще понимаем,
С чего так безоблачны дни:
То близость победного мая,
То даль леденящей войны.

Так осенняя даль безвоздушна,
Что покажется – нечем дышать,
Лишь неведомый ветер послушно
Складки камня заставил шуршать.

Вот он каменной прядью играет,
Хоть безветрен вокруг косогор,
Где девчата листву собирают,
Где ребята разводят костер.

Здесь студентами тоже когда-то
Жгли костры и не прятали смех,
На двоих доставалась лопата
И дешевая булка на всех.

Еще раньше, заржавленным громом
Потревожив окопное дно,
Возвращалось с металлоломом
Пионерское наше звено.

Ту добычу мы мерили в тоннах…
Сколько времени нужно пройти,
Чтобы здесь, на ухоженных склонах,
Стало трудно осколок найти!

Тихо. Пусто. Такая погода…
Ловишь жизнью наполненный звук,
Но идешь, как сквозь толпы народа,
И внезапно оглянешься вдруг.

То ль сынишка позвал меня: «Мама»,
То ли парень, упавший в бою…
Скова каменный ветер кургана
Развевает косынку мою.

Какие нынче Осенины!
На Волжской ГЭС, где даль видней,
Асфальт на гребне у плотины
Горяч, как в пору летних дней.
И нет здесь осени привычной,
Листвы опавшей… Как во сне,
Перебегает электричка
Дорогу солнечной волне.
Колес замедлено движенье,
Они стучат, как редкий дождь,
В занывших рельсах на мгновенье
Осеннюю рождая дрожь.

Как будто на прощанье, где-то
На том заволжском берегу,
Густой, пьянящий запах лета
В заветном выдержан стогу.
Затон забылся сном коротким,
И, весла выпустив, в тиши
Клюет, пригревшись, носом лодка,
И нет в округе ни души.
Здесь даже днем всегда пустынно,
А ночь загадочно темна,
И так глуха и паутинна,
Как ночь чердачного окна.

Сегодня в электричке снова
Нам долго слушать довелось
Ход механизма часового
Ее отлаженных колес.
И, точно время отмеряя,
Нас перенес тот перестук
От всепрощающего края
В край и сомнений, и разлук.
И можно бы теплу не верить,
И, видя даль, не видеть близь,
Ведь за спиною нашей двери
Автоматически сошлись.

Сегодня праздник – Осенины!
С живым прощаются теплом
Икринкой каждою – малина,
Слезинкой каждой – окоем.
И осень скоро вспомнит: лужи
Ей наживлять ледком пора,
И лесу кнут хороший нужен –
Жди листобойные ветра!
И как в затишье перед боем –
Прощанье с самым дорогим…
На Осенинах мы с тобою
Так неприкаянно сидим.

Госпиталь тихий! Сирень за стеной
Возраст имеет весны призывной.

Эти со стрижкой солдатской газоны,
Область особой, нетронутой зоны.
Здесь на корню догорают тюльпаны,
Годы спустя раскрываются раны,
Тополь под утро ведет перекличку,
Жизнь отмечая щебечущей птичкой.

Нынче суббота и смена белья,
Жизнь вырывается из забытья,
Из пожилого окопного сна,
Из молодого, где бредит весна,

И караулит тревогою где-то…
Время на стенках меняет портреты,
Ленью налит госпитальный халат,
Только судьба твоя та же, солдат!

Пусть в потаенном излюбленном месте,
Как костерок, разгорается песня,
Пусть ошарашит порой из окна
Вольного смеха взрывная волна,

Пусть! Может, черные дни далеки,
Пусть не вздыхают старухи: «Сынки!»,
Робко вдоль окон, разбуженных маем,
Ход замедляя, проходят трамваи.

Будет суббота беспечной, как прежде,
Здесь тишине возвращают надежду,
Селится голубь под мирною кровлей,
Будущим дням обещая здоровье.

Пусть дождик размеренно драит наличник,
Сырому учась ремеслу,
Но солнечный лучик горячий горчичник
Положит с утра на полу.

Босою ногой наступлю на квадратик
Щемящего сердце тепла,
Мне утра не хватит,
Мне жизни не хватит
Земные закончить дела.

Заглянут потом ли в сарай за оградой,
Садовый найдут инвентарь,
И вроют ли лавку под сводами сада,
Чтоб лунный листать календарь?

Чтоб видеть, как груши склоняют вершины,
Как в самом глухом уголке
Пылится потрепанный ворс камышиный
И копится тина в реке.

Стряхнут ли с развесистой яблони волглой
Осенний заманчивый груз,
Чтоб горечи поздней запомнить надолго
Какой-то застенчивый вкус.

И вяжущий привкус желанной свободы,
Что в город увел сыновей,
Что здесь запустил вхолостую восходы
Над сонной безлюдностью дней.

На бывшем подворье в тиши и покое
Булыжник замшеет вконец,
Но тщательно древо свое родовое
На нем отпечатал чабрец.

И мать, свою жизнь оглядев на закате,
Находит крупицы тепла,
И тихо вздыхает, что времени хватит
Земные закончить дела…

Москва мерцала из преданий,
Она несла звезду мою
И долгоруковскою дланью
Меня манила к алтарю.

Колокола ее молчали,
Но свято верила она,
Что донорская струйка стали
Спасала жизнь тебе, страна.

В сибирских увязал метелях
Настуженный российский кров,
Пока текла в кремлевский елях,
Густея, голубая кровь.

На запад мысли полетели,
На запад время потекло,
Когда из сталинской шинели
Ушло последнее тепло.

Ах, с толку сбитая Россия!
Так кто же оказался прав,
Тяжелый, словно веки Вия,
Железный занавес подняв?!

На площадь выпущена сила,
Чтоб опоить народ виной,
И хрупко темная «Россия»
Стоит за пушкинской спиной.

Кого-то тайно утешала
Мысль, что народу все равно,
Что в глубине большого зала
Идет бесплатное кино.

Но все на место возвратится,
Когда придется выбирать
Не место, где хотел родиться,
А где хотел бы умирать.

На родине Рубцова бабье лето
У пристани стоит, гостей встречая.
И полон мир задумчивого света,
А если приглядишься – и печали.
Причал похож на волжские причалы –
Одни и те же «Зори» и «Ракеты».

Есть в Тотьме парк из лиственниц и елей,
Он будет зелен, что бы ни случилось.
Наверно, в нем ничто не изменилось,
Лишь остановлен маятник качелей.
Афиша в парк звала в конце недели,
Но ветер дунул – танцы поредели.

В конце недели тропки между грядок
Ведут, как встарь,
К строеньям с духом банным.
Высоких изб сложившийся порядок
Оправлен тротуаром деревянным.
И быт чужой не кажется мне странным –
На нем все тот же русский отпечаток.