Михаил Чикин - Превратности судьбы (сборник)

А соловей всё так же пел, всё заливался,
Не каркал, не учил, не задавался.
Мораль? – Не карканьем любовь стяжают,
А соловьёв и лисы уважают.

Ах, как мне хочется «тебя люблю!» сказать,
Обнять тебя и ощутить всем телом
Твоё тепло, нас поцелуями связать
Так, чтоб текло желанье соком спелым.
Чтоб страстно впиться в нежность твоих сладких губ,
Почувствовать горячее дыханье,
Ты знаешь, что с тобою нежен я, не груб
На пике ласк и в ходе их стиханья.
Я каждой клеточкою чувствую тебя,
И твой огонь меня воспламеняет,
Я жизнь свою всю проживу, тебя любя,
Об этом Бог, что свёл нас вместе, знает.
Я жду тебя, как солнца свет, его тепло,
Как воздух, что необходим для жизни,
Мне радостно с тобою рядом и светло,
Лишь о тебе все, Светлый Факел, мысли.

С Днём рождения, любимая,
Яркий, светлый Факелочек!
Богом Господом хранимая,
Ты, как нежненький цветочек,
Даришь счастья наслаждение,
В душу ты тепло приносишь,
В будущую жизнь движение,
Радость доброты привносишь.
Ты дорогу освещаешь мне,
За всё то – спасибо, Боже!
Каждый день во мне ты и во сне,
Наяву и в мыслях тоже.
Ты мне Богом данная жена,
Ты моя любовь, моя отрада,
Ты моя защитная стена,
Ты мне Божия награда!
Я хочу, чтоб мы с тобой всю жизнь,
Богом данную, прожили,
Чтоб единой была наша мысль
И дела едиными чтоб были.
С Днём рождения, любимая,
Яркий, светлый Факелочек!
Богом Господом хранимая,
Ты – мой жизненный цветочек!

Нам говорят: мы на подъёме,
Что рейтинг каждый день растёт,
Хоть власть ругают в каждом доме,
Но это всё для них не в счёт.

В стране, богатой нефтью, газом,
Дороже с каждым днём бензин,
Что не вмещает даже разум,
Где нет дорог, где всё в грязи.

Где полстраны живёт бомжами,
Где свалки сплошь и сплошь бурьян,
Где деньги сулят, чтоб рожали,
Где заправляют вор и пьянь.

Там, где народ всегда помеха,
А кто у власти – царь и бог,
Людское горе им потеха,
Мол, стерпят всё, народ ведь лох.

Где забывают, что и рейтинг
В одно мгновенье может пасть,
И царь бывает тоже смертен,
А следом гибнет его власть.

Не станет царственного рода,
Закон всей жизни сей такой,
Коль не поймут, что без народа
И царь не царь, и власть отстой.

Я не могу по-прежнему рыдать,
Я не могу по-прежнему смеяться,
И не могу без повода страдать,
И не могу, как в молодости, драться.

Былые чувства плотью облеклись,
Былые думы – что, куда девались?
Былые страсти тихо улеглись,
Былые раны все зарубцевались.

Взамен им рассудительность пришла,
И бурю чувств размеренность сменила,
И мне так жаль, что молодость ушла,
И старость ноги путами скрутила.

Но я могу по-прежнему шутить,
Дарить веселье, радость вам и шутки,
И я могу по-прежнему любить,
И я могу по-прежнему быть чутким.

Так мочь и немочь как-то вдруг сошлись,
Внезапно как-то вдруг объединились,
И мочь, и немочь по сердцу прошлись
И где-то в нём теперь уединились.

Что не могу ни плакать, ни рыдать,
И не могу по-прежнему смеяться,
Но я могу, коли беда, страдать,
И всё ж могу, коль надо, то подраться.

Мы говорим, что ненависть слепа,
Она вслепую выбирает жертву
И бьёт тебя, пока ты не упал,
Пока не стал ты не живым, а мёртвым.

И охмелев от ярости слепой,
Очередную жертву выбирает,
Пока не кончится её запой.
От ненависти счастье умирает.

Она источник многих бед и войн,
Она начало катастрофы жизни,
От ненависти, став на мир весь злой,
Не оставляют жизни даже мысли.

Всё потому, что ненависть слепа
И в опьянении жертву выбирает,
Коль ненавидящий на вас напал,
То или он, иль жертва умирает.

Не дайте, люди, ненависти жить,
Сердца и души от неё закройте,
Чтоб Богу, а не сатане служить,
В себе сначала храм любви постройте.

Нам обещают, а нам всё мало,
Кричим: «Нищаем!» Мол, хуже стало!
Ну сколько можно нам обещать?
Совсем не сложно жить, не нищать,
Чтоб жить спокойней и нам, и власти,
Умри достойно, и все напасти
Умрут все. Сгинут. А после смерти —
Прямые спины. Их выгнут черти.

Ведь жизнь прожили, трудились честно,
О том сложили когда-то песни.
Их не убудет, пора прощать,
А власть нам будет всё обещать,
Тогда и счастье нас не покинет,
И в одночасье проблемы сгинут.
Вот так и надо. А то – «Нищаем!»
Коль мы как стадо, кнут получаем.

А коль мы рады, то власть довольна,
Врут для отрады, совсем невольно.
Ведь нам не просто всё обещают,
И окна РОСТА не зря вещают,
Уйдут напасти, пусть в новой жизни,
Придут вдруг к власти другие мысли.
Не о себе лишь, а о народе…
Не плачь, старик! Слышь? Всё как в природе…

Я не хочу любви продажных женщин,
Им всё равно кому себя продать,
Они любовь свою считают вещью,
Для них товар – отец, родная мать.

Для них товар и их родные дети,
И всё, что окружает их – товар,
Для них товаром солнце даже светит,
И от луны хотят иметь «навар».

Им всё равно, кому и где продаться,
За деньги будут хоть кого «любить»,
Хоть на помойке могут вмиг отдаться,
Что им, могли б лишь хорошо платить.

Жаль проституток с каждым днём всё больше,
Торгуют телом, а детей в расход,
Нельзя Руси терпеть такого дольше —
Иначе смерть, и ждёт её исход.

Ведь созданы для продолженья рода
Мать, женщина любимая, сестра,
И в возмущенье входит вся природа.
Русь на пороге Божьего Костра.

Остановитесь милые, родные,
Неужто тяжело душой понять,
Убьют вас дни разгульные, шальные,
Останови их, Божья наша Мать.

Снег, кружась, ложился мне на плечи
И слезинкой таял на щеках
В этот тихий снежный зимний вечер,
Вспоминал тебя в своих мечтах.

Вспоминал, как в молодости ранней
Мы гуляли в парке над рекой,
Как снежком твоим был в сердце ранен,
Воскрешён был ласковой рукой.

Ты ловила языком снежинки,
Мило сморщив свой курносый нос,
А в глазах искрились лишь смешинки
И дразняще-манящий вопрос.

Словно всё спросить меня хотела,
Долго ль будем просто так бродить,
А потом, шагнув навстречу смело,
Прошептала: «Я хочу любить…»