Михаил Чикин - Превратности судьбы (сборник)

Ну не всю судьбу, конечно,
Новую им не донесть —
Мне бы волю чтобы вечно,
Да отмыть свою бы честь.

Когда-то тут Дзержинский по соседству
В такой же камере, как я сейчас, сидел,
Потом он передал нам по наследству
Орловский каторжный центральный беспредел.

Он, как и я, тут тоже ел баланду
И серый хлеб тюремный с запахом мышей,
И за сто лет российскому таланту
Не посчастливилось исправить ход вещей.

Лишь электричество сменило свечку,
Парашу – более комфортный унитаз,
Да радиатор отопленья – печку,
Но та ж решётка, в двери всё тот же глаз.

Всё тот же устоявшийся веками
Орловский фирменный тюремный колорит,
И так же, как тогда, сквозь зубы с вами
Тюремный важный надзиратель говорит.

Сиделец здесь не знает уваженья
И силу злобную всем хочет показать,
Но мазохистски терпит униженья —
За дух бунтарский могут наказать.

И этот дух, накопленный веками,
Свисает грузно здесь со стен и потолка,
Он давит сердце грязными руками
Всех: выводного, надзирателя, зэка.

Сто девятнадцатая камера,
От угла двенадцатое окно.
Время спрессовалось и замерло
Для меня. Лишь за решёткой текло.

Больно! Мыслей поток рвёт голову,
Бьётся об стены, решётки и пол.
Расплескавшись каплями олова,
Прожигает душу мою, как стол.

И крутится страшное месиво,
Сердце сжимает и бьётся в висок.
Чем всё закончится? Знать если бы,
Как заглянуть бы вперёд, хоть в глазок?

Но нет. Здесь в глазок только вижу я
Лишь отраженье решётки в окне…
Замерла, вся сплющилась жизнь моя,
Плавится и прогорает в огне.

Сто девятнадцатая камера,
От угла двенадцатое окно.
Время спрессовалось и замерло
Для меня. Я за решеткой, в СИЗО.

Как бы забраться мне в душу,
И что в ней есть мне в укор,