Михаил Чикин - Превратности судьбы (сборник)

Я вас любил, мои родные,
Где б ни был я, в каком краю.
Любить я буду и отныне —
В аду хоть буду иль в Раю.

Мне в наказанье Богом ныне
Дано лишенья перенесть,
Нести запятнанное имя,
Спасать поруганную честь.

Ну что же, если Бог позволит
Мне в этой жизни устоять,
Пусть буду я здоров иль болен —
Мы будем счастливы опять.

Я вас люблю, мои родные,
Пусть я у пропасти стою,
Любить вас буду и отныне —
В аду я буду иль в Раю.

Надо мною свинцовые тучи,
Друг за друга цепляясь, плывут,
Непредвиденный жизненный случай
Изменил всё – всего в пять минут.

Затянулось июньское небо,
Тёмный мрак солнце быстро закрыл,
Я в таком состоянии не был
Никогда. Стал как птица без крыл.

И не просто без крыл – птица в клетке,
А вокруг злые кошки стоят
И коварнейший коршун на ветке,
Все за каждым движеньем следят.

Ждут, когда приоткрою я дверцу,
И они туда скопом войдут,
Подберутся и к телу, и к сердцу,
И в мгновение ока сожрут.

Для них кто я? Простое лишь мясо,
Коим можно желудок набить,
Это мне всё понятно и ясно,
Но мне мясом не хочется быть.

Знаю, тучи разрушит всё ж ветер,
Снова солнце мне будет сверкать,
Снова будет и ясен, и светел
Небосвод. И я буду летать.

Меняет ли характеры тюрьма?
Иль наши души, может быть, меняет?
Иль добавляет, может быть, ума,
Когда его кому-то не хватает?

Задумывался ль кто-нибудь из тех,
Кто парня за решётку посылает —
Какой тюрьма несёт ему успех,
Какое знанье он здесь получает?

Не знаю, был ли где, когда пример,
Чтоб ангелами с зоны возвращались,
Когда закончен срок к ним строгих мер?
В пай-мальчиков когда ли воплощались?

Навряд ли в жизни где бывало так,
Скорее всё наоборот бывало:
Садился парень с дури, за пустяк,
А выходил отсюда вор бывалый.

Сначала б надо, чтоб сидела власть,
Все те, кто те законы принимает,
Те, кто мальчишку заставляет красть,
Из-за кого он жизнь не понимает.

Быть может, поняли бы, что тюрьма
Всех преступлений не предотвратила,
А миллионы посвела с ума
И сотни миллионов развратила.

Который день всё поливает дождь,
И на душе скребутся злые кошки.
Грязь, слякоть – не проедешь, не пройдёшь,
Хоть надевай охотничьи сапожки.

Хоть вызывай армейский вездеход,
Или понтоны, иль сапёров роту,
Чтоб переправу сделать иль проход.
Ну вот, задал всем дождь теперь заботу.

Когда же наконец придёт тепло?
Когда же наконец засветит солнце?
Когда же станет сухо и светло
И в лето вновь откроется оконце?

От тюрьмы, да от сумы не зарекайся —
Так народная пословица гласит.
Провинился перед Богом – сам покайся,
Бог поймет тебя, Он добрый, Он простит.

Ну а если и судить – то судом Божьим,
Божий суд – он самый праведный есть суд.
Бог он знает всё: когда, где правда с ложью —
Ему Ангелы всё скажут, донесут.

Да и сам всегда насквозь всех Бог нас видит,
Знает как, когда и чем мы все живём.
Бог нас любит, не предаст и не обидит,
Если с Богом в жизни вместе мы идём.

Повернуло лето на закат,
Так и не успевши нас погреть,
Так не осмолив спины ребят
И не дав девчатам загореть.

Снова продолжают лить дожди,
Снова небо тучами зашлось,
И в прогнозах говорят: «Не жди…»
Для нас снова солнца не нашлось.

Говорят, подвижка полюсов,
Говорят, Чукотке повезло:
Вместо редких тундровых лесов
Там Канары будут всем назло.

Здесь у нас распашет всё ледник,
Здесь мы будем вечно замерзать,
Говорят, что в души уж проник
Холод. И нас скоро будет не узнать.

Новый, говорят, начнётся цикл,
Новая на землю жизнь придёт.
Мы забудем авто, мотоцикл,
Кто-то колесо изобретёт.

Кто-то снова скажет, что он царь,
И природой сможет управлять.
Сможет снова, как сегодня – встарь,
Реки вспять обратно направлять…

Повернуло лето на закат,
Так и не успевши нас согреть.
Где бы взять хотя бы напрокат
Солнце, чтоб погреться, загореть.

Я видел, как за мною приходила смерть.
Она с тоскою смертной на меня глядела.
Мне было страшно, но я всё же смог суметь
От смерти вырваться, не дав души, ни тела.

Я помню смерти мёртвый, леденящий взгляд
И в преисподнюю глубокую дорогу,
Глаза, что злобно глядя на меня, молят
Пойти за нею в пропасть, к сатане, не к Богу.

И я готов был без раздумий сделать шаг —
Шагнуть туда, куда Холодная тащила.
Но вырвался тогда, упала смерть в овраг —
Мне, видно, Божья Мать уйти не разрешила.

Два на три с половиной метра
Да на выход стальная дверь,
За решёткой – окно от ветра,
Коль не веришь – то сядь, проверь.

Так что вдруг кому нужна хата
И баланда на каждый день,
Повезёт, будет и зарплата,
Коль работать тебе не лень.

То иди, проси прокурора,
Он поможет, всё может быть,
И с другой стороны забора
Ты «с удобствами» будешь жить.

Четыре на восемь прогулочных шага —
Восемнадцать квадратных метров ходьбы.
Суровые эти тюремные блага
Для каждой тяжёлой тюремной судьбы.

В закрытый решёткою каменный дворик
Зэка ежедневно выводят на час.
Чуть что – надзирателя бдительный окрик
С угрозой лишиться прогулки для вас.

Лишь час дан, чтоб сплюнуть тюремную плесень —
Тюремной чахотки родного дружка,
Услышать пичуги щемящую песнь —
Марш вашим прогулочным мелким шажкам.

Четыре на восемь прогулочных шага —
Восемнадцать квадратных метров ходьбы.
Суровые эти тюремные блага —
Дар каждой тяжелой тюремной судьбы.

Неужели пролетит так лето,
А за ним так жизнь моя пройдёт?
Неужели в моей жизни это
Весь остаток дней моих займёт?

Неужели впредь через решётку
Суждено на небо мне глядеть,
Чувствуя подглядыванье в щёлку,
На тюремной шконке умереть?