Анна Ревенко - У костра всадников. Сборник содружества авторов

Задирали высоко в прогибе свои хвосты,

Там, где не было широко – становилось.

Демон, знавший грязь вязкую и степени чистоты,

Казнил их собою. Считают пусть за милость!

Рычал в вожделении пред одним лишь ликом,

Его представлял с каждой из хвостатых сук.

Хватал за косы когтями в порыве диком,

Что вздувались толстые вены на коже рук.

И только одна могла приручить его и остудить.

Спала мирно в белой сорочке. Над кроватью её распятие.

И эту невыносимую меру пришлось ему заплатить —

Невинная девушка – противоречие и неприятие.

Сукубы орали, от боли и усталости изнывая,

Проклинали причину их повинности хозяина ублажать.

Асмодей лютовал, сотую до души раздевая,

А хотелось ему ту смертную и единственную обожать.

Посылал к ней сук падших в белых хламидах,

Чтобы те у её окна поливали кусты чёрных роз.

Смотрел издали на спящую, а душила обида,

Вытекала из глаз его струйкой кровавых слёз.

И не видел никто, как клокочет огромное сердце,

Как вздымает спину горбатую бушующий Асмодей.

Он готов до костей перед тем распятьем раздеться,

Только чтоб провести одну нежную ночь с ней.

И решился. Ворвался в окно сквозняками,

Одеяло сорвал с постели одним движением.

Скользил под сорочкой пылающими руками

Пред полным стана любимого обнажением.

А когда предстала она голая перед ним, рыдал.

Шептала она молитву и крестилась тремя перстами.

Вынул из груди своё сердце и в руку ей дал.

– Любимая, эта пропасть всегда будет между нами. —

Смотрела она и молчала, билось сердце ещё в руке.

Он сгорал перед ней, дымились уже ключицы.

Надо сказать хоть что-то, но сухо на девственном языке,

А демон уже смыкал от боли свои ресницы.

Смотрела она как пылал он до пепла, серого праха.

Тогда она сердце тоже швырнула в тот костёр…

Представил всю эту сцену Асмодей и послал всё на хуй,

Чихнул и залпом огня дом этой девушки с планеты стёр.

Клубника

Замороженная клубника, крошки горького шоколада,

Лоскуты прошлогоднего лета, дары солнечного полотна,

Осыпающаяся под одеяло заоконных пейзажей прохлада,

Послевкусие полной безвкусицы в одиночной камере сна.

Нелюбовь

Абсолютная пустота вокруг твоего дома.

Поступь уверенная размеренная

в видимости твоего телефона.

Вокруг стаями неосязаемые, незримые, непобедимые…

Те что не сумели стать важными, абсолютными, неоспоримыми.

С дивана сползают чёрные под таким освещением тело моё и кровь,

И корчится на белой простыне жаждущая отмщения сама собой раненая нелюбовь.

Пустота квадратом бьёт от потолка в пол и я начинаю слышать, как наступает смерть.

Медленно, как бы давая насладиться моментом, расставляет вокруг зеркала, что бы можно было смотреть.

Одиночество, что раньше казалось тягостным таким чувством, вызывало лёгкую тошноту,

Теперь в зеркалах направленных на меня превращается в созданную из меня же самой толпу…

И это толпа неподвижно одинаково лежит в неестественных позах на самом краю твоего экрана…

Я закрываю глаза я больше не испытываю никакой нелюбви, а смерть наклоняется и говорит :

«Рано. Тебе ещё рано. Жди.»

Hi

Листаю жизнь

Балкон. Декабрь. Рассвет.

Две чашки чая. Битые бокалы.

Хрустальным звоном дымом сигарет

Прикрытые от памяти скандалы

Не откровенно лживо как в кино.

Наигранные сцены – обесценить?

Все стёрто сметено обнулено

Обречено на нежелание верить

Спектакли. Сцены. Закулисье рук.

Поспешность. Суетливость. Обречённость.

Постели скрип. Биение. Грохот. Стук.

Провал. Обвал. Преступная влюблённость.

Стихи-грехи и нагота души

Такая беззащитная как правда

Ты говоришь: «Мне больше не пиши.»

Я отвечаю коротко: «Ну ладно.»

Похолодало – лёд сковал слова

Немые сцены полные укора

Позора взора страшного суда

И в зазеркалье само-разговора

Обрушен снегом перезрелый рок

«НАШЕСТВИЕ» на полустёртом диске

Почти мертва ночь Питер дождь и смог

Но снова ты – две буквы по по-английски

Вибрации. Тревога. Пульсом дробь.

Виски. Тиски. Мгновение. Падение.

Печаль. Тоска. Опустошение. Скорбь.

Итогом ПСИХО-СТИХО-ИСЦЕЛЕНИЕ.

Листаю жизнь и вырываю часть

Главу страницы буквы строчки ямбы

Январь. Светает. Тело хочет спать

Пролистан миг опять одна

И ладно

Зима

Зима. По Арбату по МКАДу замела заметелила бесстыжее тело столицы

В последнее время я много пишу и теперь ещё пьесы разговорного жанра в лицах

В среду было кино чёрно белое я достал револьвер вставил патрон и хотел застрелиться

Но не смог даже взвести курок от стыда я стоял на коленях и пытался без мата молиться

Снегопад. Замело так сурово что белое стало привычным и не режет глаза

Я давно не варил себе кофе и тебе не варил так давно что кажется никогда

Из написанного лучше горит то что пишется после бутылки

пятилетнего армянского коньяка

Мне иногда хочется позвонить точнее хочется звонить постоянно но не поднимается рука

Метёт. В окне уже просто нет никаких иных цветов и очертаний как впрочем и во мне

Сегодня утром я в зеркале не увидел своего лица потом вспомнил что вчера утопил его в белом полусыром вине

Всё вокруг стало белым и вино и лицо и листы даже последняя ложка сахара на белом фарфоровом дне

Я потерял счёт ночам последний раз я спал кажется не помню точно но вроде бы в декабре

Снегопады. Я понял что не люблю новых вещей и вообще всяческих перемен

Поэтому я сломал в доме всю мебель полностью всё что можно было сломать кроме дверей и стен

Я оставил двери потому что они символичны хотя если честно я и сам не знаю зачем

Я задумал два дела напиться и застрелиться если точно буду уверен что ты ушла насовсем

Молчишь. Где ты находишься? С кем ты? Я даже боюсь думать о том что кто то трогает твою грудь

Ещё одна ночь и я разнесу к чёртовой матери все эти двери и стены и даже саму СУТЬ

Моя жизнь уходит вместе с тобой я это вижу но боюсь что не знаю как вас обеих вернуть

Но если бы я выбирал я бы выбрал тебя.

И не пожалел.

Ничуть.

Почему мы не спим

Тут молчание золотом плавит меч

Револьвер мягко щёлкает на ZERO

Бьёт свинцовой картечью по спинам плеть

И кузнец прямо в сердце ночами куёт перо

А по улицам стынут рассыпанные огни

И пустует под майкой мишенью сердечный тир

Позвонить бы заранее вызвать себе 03

Но помехи излишеством слов не дают эфир

То ли это всё LIFE то ли это полночный бред

Я пытаюсь заснуть пока молот в груди притих

Но безумные строчки разбудят и включат свет