Наталья Гаврикова - Хрупкий день

Лежишь недвижимый, горы тяжелей,
И легче снежинки родная душа,
Которая хочет сказать: не жалей,
Родная, что умер от тени ножа.
В красивых ресницах – погаснувший взгляд.
Мерцает задумчивый снегопад.
Безветренно, тихо, и тянет ко сну.
Возможно ль поверить, что нет человека?
Мне не понять – за какую вину —
Ты вычеркнут даже из сонного снега?

Распахнулась душа, растревожилась,
Заболела опять красотой,
И любовь позабытая ожила,
Как надвинулся вечер седой.
Всех созвездий мерцанье прицельное,
Грохот волн, всё, чем жизнь хороша:
Драгоценный мираж беспредельного, —
Не земная рождала душа.
Счастье – что? Непосильная ноша,
Светозарный – БЕЗ ДНА – окоём.
После смерти я стану порошей,
Затекающим в окна дождём.
Голос мой разобьётся о крыши,
Затоскует душа в фонарях:
– Дорогие, любимые, тише…
Не будите, не трогайте зря.

В стране, где ясности больше нет,
Я родилась, как нездешний свет,
В значении важном таком – ПОЭТ.
Я родилась в час пик —
От искр, слетевших с дуги – в тупик,
От сверхчувствительных хлёстких гроз,
От самых горьких и тайных слёз.
Поэтому я говорю напрямик
(Меня откровенью учил родник!),
Что больше всего боюсь потерять,
Того, кто не мне говорит «люблю»,
Кому, может быть, совсем наплевать,
Где я блуждаю и с кем я сплю.
Но только апрель вознесёт благовест,
Я вижу, я слышу: Иисус Воскрес!
Позвольте дотронуться до небес,
Позвольте к губам поднести весну,
Иначе я не усну!

Стрелки часов превратились в стрелу —
Тронулся поезд в двенадцать ноль-ноль.
Сердцем закутаюсь в сумрак-золу,
Дрожью подступит дорожная боль.
Высятся ели могучей стеной,
Движется поезд по вечной прямой.
Сколько же здесь собралось бедолаг, —
Пиво болтливое тешит бродяг!
Им не до сна: ведь желанный ночлег,
Радость эта – как тающий снег.
Суетно дыбится сумрачный шум,
Призрак случайных задымленных дум
Выдохнул кто-то в бескрайнюю мглу,
Словно бы к небу приник – не к стеклу.
Хочет он тронуть магический диск,
Сблизить бездомность, дороги и риск,
Скинуть земное – и в звездах пропасть.
Цепко трясёт сумасшедшая мысль,
Странная, редкая, меткая страсть
Этот поезд, длиною в жизнь.

Стенал пленённый метрополитен,
Дробилось время возле гулких стен.
Мне было грустно двигаться устало,
Но упоённо сердце замирало:
В сквозном пространстве, на вершине дня,
Парил смычок – и понимал меня.
В забытый май мелодия лилась —
Меня опять околдовала страсть.
Былого счастья звёздные гроши
Зажглись на дне моей больной души.
Писала скрипка длинное письмо…
Как поезд, детство пролетело.
Глаза парнишки-скрипача – давно
Смотрели вдаль осиротело.

Пропала где-то в суете людской
Немая тень с протянутой рукой.

Лучами бледными, усталыми, сквозными
В тяжёлом сне, как будто не родная,
Сияла непонятная Москва.
Напротив мэрии сомкнулись магазины,
Машины облепили тротуары
Меж зданием громадным и важнейшим
И яростно раскрашенной витриной,
Где пыжилась нелепая реклама.
И все бы было, кажется, спокойно,
Когда бы дверь, внезапно распахнувшись,
Не выплюнула из себя бродягу.
С кровавым ртом и горлом рассечённым,
Ничком упал он на асфальт неровный.
В руках у смерти, развращённо-цепкой,
Он стал неистово харкаться кровью,
В агонии припадочной дрожа.
А двое незадачливых друзей,
А, может быть, убийц нетерпеливых
К нему пытались молча подступиться.
Поблизости от этого паденья
Машины разворачивались плавно
К большому ослепительному зданью…
А люди, люди отчуждённо,
Не зная улиц, лиц не узнавая,
Шли по судьбе того, кто умирал.

Как дар волшебный доброта,
Её не исчерпать печали,
Хотя страдальцам иногда
Бессильной кажется вначале.

Она бессмертна, доброта,
И в самый трудный час нежданно
Вдруг Вифлеемская звезда
Появится над полем бранным.

Засветится во тьме ночной
Воспоминание участья,
И ты душой своей больной
Почувствуешь, что близко счастье.

* * *
Он пророс из глухого колодца
Ю. Кузнецов

Мне новая эра снится,
И сон этот вечность длится.
Сойдутся луна и солнце,
И сдружатся мрак и свет,
Решится открыть оконце
На стыке веков поэт —
Подсолнуху из колодца
Исполнится триста лет.

Клубилась меж звёзд седина,
Неясного света скольженье;
И ночь уставала от сна,
Не находя выраженья —
И с самого дальнего дна
Едва замерцало движенье…
У ног созревали цветы,
И таяла пена морская;
Всем сердцем задумался ты…
До тайны любви вырастая,
За небо задел – и, блистая,
Слетела звезда с высоты.
Я сказала: «Не гасни,
Ведь не будет прекрасней,
Ярче, краше не будет».
Но разбилась средь буден,
Но осталась на том берегу,
В белых розах, как будто в снегу.

* * *
Я найду тебя в шёпоте страниц,
В тесноте ресниц, в трепете зарниц.
В очень странном сне ты придёшь ко мне.
Не таким, как я видела тебя —
Посреди зимы и в бреду дождя:
Уходящим вдаль, где моя печаль.
Обрету, как свет – пробужденья миг,
Как вопрос – ответ,
Как душа – язык.
И на этот раз не поссорит нас
Перстень неживой в сплетне роковой.