Сергей Мычко - Луговые корабли

Только в сердце, все тот же возглас
Будет тщетно дурманить кровь.
Почему, покорившие звезды,
Не смогли покорить любовь…

Глухо… В бетоном гробу пророчеств…
Дым сигаретный съедает луну…
Сердце, отчаянно, просит и хочет,
Не отойти ко сну.

Жилы изныли стальными прутьями,
Спичку в руках не сумею сдержать.
Ночь по лицу звёздными кнутьями
С плена не даст сбежать.

Выброшу тело на серые лестницы —
Этим парадную не удивишь!
Завтра шептать будут улицы-сплетницы,
С кем ты в постели лежишь!

Разве кровать моя им интересна?
Серый, бездарный п р о х о ж и й…
Сердцу в груди невозможно тесно!
Сгинь дорогая, хорошая…

Небо ударит грозой по затылку,
Шею исколет спицами.
Падаю навзничь, на мысли-носилки,
Укрывшись твоими ресницами.

Ум потерял. Нет, с балкона не брошусь!
Выскулю в книги страх…
Мир, под ногами моими, изношенный,
Лёг на твоих плечах.

Если поэта так мучат и точат мысли,
Их взять бы и выменять!
Буквы танцуют, хрипят и хохочут
Под звон твоего имени!

Эти слова пусть осенними листьями
Тлеют, еле дыша.
Только б навеки в памяти выстелить,
Твой лебединый шаг…

Ах ты сердце, такая сволочь,
Что ж ты маешься, что ж ты бьёшься?
В эту синюю, зимнюю полночь,
Всем размахом к любви несёшься.

Ну зачем, ну зачем бежать
В этот сад пожелтевших берёз?
Никогда нам с тобой не понять
От чего же любовь-наркоз.

В сотый раз, начинаю спрашивать,
Для кого так себя губить?
Ты пойми, нас с тобою изнашивают,
Как дешёвые сапоги!

Любят в мире все в чистой обертке,
Чтобы бант был пышней облаков.
А потом остаются свертки
Под высоким её каблуком.

Посмотри, ей таких не надо,
Мы из осени журавли.
Будет, будет однажды стадо
Из красивых коней любви!

И помчимся стремглав по полю,
Будут жарче пылать стихи!
А пока мы, родное, с тобою
Как изношенные сапоги!

Дай мне руки свои, дай в последний раз…
В них уют, пусть с прохладой августа…
Я любил эти брызги осенних глаз…
Дай мне руки свои, пожалуйста!

Как же много тебя в голове и в душе,
В каждом взгляде, дожде и буране.
Даже снегом февральским ты шепчешь мне —
Отраженьем в пустом стакане.

Я уже никогда не пойду в этот мрак,
Неизвестной, губящей страсти.
Без любви может выжить только дурак!
Жаль, что я не из этой масти…

Взять и выбросить весь этот чувственный вздор!
В мире столько красивых и честных.
Только эти глаза, как умелый вор,
Незаметно украли сердце.

Нет спасения от тлена грудных пепелищ,
Скрипа звёзд, от рыдания ночи…
Но страшнее всего то, что ты молчишь,
Будто делаешь это нарочно.

В этой звонкой и гиблой, тугой тишине,
Только эхо от сотни пожалуйста…
Я не раз ещё буду писать о тебе,
Только чаще с прохладной августа.

Ты спросила: «Кому я пишу?»
Что за смоль прожигает сердце?
Может быть, я тебе расскажу,
Кто на строках меня подвесил.

Может быть, я тебе открою,
Тот заветный мотив куплета,
Отчего жарче знойного лета,
Этот свет мою душу моет.

Все мы слабые на любовь,
И готовы с разбегу в море.
Отчего столько боли и горя,
Крылья чувств нагоняют в кровь.

И тревожит, тревожит ночь.
Так молчит беспощадно и томно,
А луна, улыбаясь скромно,
Эту муть не прогонит прочь.

Вот и маемся мы, вот и воем,
И скулим в непроглядную муть.
Ну, верните меня на чуть-чуть,
В те минуты, где были двое.

Та луна была так уютна…
Плечи ивами в волосах…
Как нуждаемся мы в парусах
Кораблей, не из нашей бухты.

Время срежет как мудрый садовник
Моей памяти жёлтый лист,
И останется ветра свист
Как случайный весны любовник.

От того и пою эти песни,
Чтоб сказали потом не раз!
За осенние брызги глаз —
Он себя на стихах подвесил…

Твои руки – мои стихи,
Свежесть губ и каскады мыслей.
Мы с тобою на веки зависли,
В поэтическом море тайги.

Строки длинные, словно ветви.
Твоя неповторимость кистей
Топит белую гладь простыней.
Эти рифмы – тугие петли.

Строфы пляшут и жгут огнём…
Это пламя невыносимое,
Неподвластное и негасимое,
Даже самым свирепым дождём.

Ты ведь знаешь, какая мука,
Эта каторга песенных слов.
Не спасает от цепких оков,
Даже ночи кабацкая скука.