Бахтиёр Ирмухамедов - Нетленки. Книга четвёртая

Я ухожу сегодня в монастырь;
Быть может, там покой я обнаружу:
Меня измучил человек-упырь,
Из зеркала мою сосущий душу.

Не выхожу из дома и тоскую,
Подспудным страхом дни полны и ночи:
Боюсь влюбиться в женщину чужую
И тем ее невольно опорочить.

Донжуанам проповедь кричу:
Чтоб постичь вам истину святую,
Не маните бабочку хмельную
На свою порочную свечу.

Я встретил женщину, когда мне было плохо,
И с ней расстался я, когда мне стало лучше.
Но те три дня любви я помню, как эпоху,
Где мне открылся путь, к бессмертию ведущий.

Похорони меня в огне,
Когда тебя любить устану,
Когда любовь твою во сне
Подвергну жалкому обману.

Похорони меня в огне,
Когда мой город не поладит
С тем, кто его назло весне
Одними ёлками засадит.

Похорони меня в огне,
Коль не дождусь я смерти Бога
На нескончаемой войне,
Где все так дико и убого.

Похорони меня в огне,
Когда я заповедь нарушу,
Продав безвольно сатане
Свою израненную душу.

Похорони меня в огне,
Когда, непонятый и битый,
Отдамся будничной волне
Без парусов, но гладко бритый.

Похорони меня в огне
Твоих упреков справедливых,
Что гарцевал я на коне
На фоне слабых и трусливых.

Похорони меня в огне
Не прозвучавшей главной ноты,
Когда на лопнувшей струне
Я не сыграл ноктюрн полета.

Похорони меня в огне,
В огне торжественном и пышном
За то, что я в своей стране
Был чужаком и вечно лишним.

Похорони меня в огне
За то, что, лежа на диване,
Я оказался в стороне
От убиенных в Андижане.

За всё, что было не по мне,
За то, что был в миру не первым,
За то, что жизнь прошла вчерне,
Испепелив мои напевы,
Похорони меня в огне.

О человек, судьба нема
Пред выбором Созвездия:
За каждый шаг свой без ума
Не избежишь возмездия!

Забывается, все забывается,
И не помнится даже любовь.
Клетки нервов в мозгу разрываются
Из-за соударения лбов.
Перекатится поле пустынею,
И песками захватится голь,
Но останется дева святынею,
Порождающей радость и боль.
Ты, доступная и неприступная,
Прекратишь ли себя бичевать,
Будто грешницу, вечно преступную
В том, что жаждет святое продать?
Разве есть под луной сладострастие,
Если нет единения душ?
Назовутся навеки несчастными,
Кто не сможет согреться от стуж.
Но ошибки людей повторяются,
Заблуждаться привычней сердцам.
Забывается, все забывается,
Нет беспамятству в мире конца.
Ты – своих заблуждений поклонница:
Ведь в роскошных болотах дворцов
Пред тобой пролетает не конница,
А влачится пехота глупцов.
В дорогом, не узористом свитере
Ты сегодня опять принялась
Хаотично «насвистывать» в Твиттере,
Отмывая прилипшую грязь.
Там агрессия – словно прострация,
И улыбка – как будто плевок.
Глянца ищет в сети репутация —
Но от этого будет ли прок?
Только мнится, что важное сказано
В этой пагубной «свисто» -войне.
Ты пойми, ничего не доказано,
В том числе не доказано мне.
Не хочу превращаться я в клавиши,
По которым ты бьёшь невпопад.
Мне хотелось бы вкутаться в ландыши,
Чей вдыхала бы ты аромат.
Да, забудутся имя и отчество,
И деяния канут во мгле,
Но твое без любви одиночество
Не истлеет забвеньем в земле,
Потому что ты – дева не худшая
И не лучшая в сонме веков,
Но ты как-то иначе заблудшая:
Ты сковала себя без оков.
Ты свободна, но все же ты пленница;
Ты богата, но все же бедна;
Ты верна, как святая изменница,
Не достигшая мыслями дна.
От судьбы – и пинки и затрещины,
От любви – наслажденья и смерть.
Но колено согнуть перед женщиной
Не посмеет никто не посметь.
Вот и я, весь обвешанный грузами
Биографии мутной и злой,
Подвергаемый критике музами,
Виртуально стою пред тобой.
На лице я не вижу волнения,
А в глазах – наркотический след
От возросшего вдруг самомнения,
Что тебе неподвластного нет.
Так и хочется в тон лицемерию
Распальцовку взметнуть в облака,
Раздувая эффектно феерию…
Но зачем мне валять дурака?!
Не за тем я, заплеванный бесами,
В будуар твой незримо проник,
Чтоб якшаться с твоими повесами,
Никогда не читавшими книг.
Мне достаточно слова приветного
И касания легкого уст…
Но, увы, ничего нет заветного
Для того, кто, как вакуум, пуст.
И наставник седой Аристотеля
Мне отныне уже не указ.
Кем напишется наша история?
Чем закрасят сияние глаз?
Все забудется, даже таинственность
Не имевших зарока ночей.
Не забудется только воинственность
Неприкаянной грусти твоей.

Ты живешь, под собою не чуя страны,
Будто в космосе где-то паришь.
От объявленной кем-то народу войны
Ты сбегала в Мадрид и в Париж.
Ты построила замок из мифов и грез
И удобно устроилась в нем.
Ни страданий людских, как и льющихся слез,
Ты не видишь ни ночью, ни днем.
Из комфорта не слышен униженных стон,
А убитые вовсе молчат.
Ведь в грядущем маячит властительный трон,
Даже если он ложью зачат.
Осуждать или нет – это дело других.
Я иначе на женщин гляжу.
Если отзвук твоих похождений затих —
Значит, ты проложила межу
Между прошлым и будущим, злом и добром
И решила по-новому жить.
Потому и подумать о крае родном
Я хотел бы тебе предложить.
Нас эпоха-гиена застала врасплох —
И питаемся падалью мы,
Будто каждый внезапно ослеп и оглох,
Воспевая всевластие тьмы.
В королевстве кривых и разбитых зеркал
Окосел обделенный народ;
И осел, что когда-то свободно кричал,
Сам заткнул свой испуганный рот.
В зарубежные банки плывет капитал,
И реке той не видно конца.
Всех, кто был не рабом, твой отец затоптал,
Не оставив им даже чепца.
Ведь твой пращур давно оторвался от масс
И мечтает он лишь об одном,
Чтобы вечно рулить, подбирая окрас
Под изменчивый мир за окном.
А сидящие там, на загривках людских,
Потеряли и веру и стыд.
Даже боги, узрев из чертогов своих
Наши горести, плачут навзрыд.