Бахтиёр Ирмухамедов - НЕТЛЕНКИ. КНИГА ТРЕТЬЯ

Мне кажется, что рано или поздно
Все образуется – и новый мир
Фиалково, благоуханно, звездно
Созвучием, торжественностью лир
Окутает гармонией Природу,
И в душу каждого прольется свет,
И мы с тобой желанную свободу
Вдруг обретем на много долгих лет.
Мне кажется, что рано или поздно
Настанет день – и станешь ты моей!
И новый мир – прекрасный и бесслезный —
Нас наградит за муки прежних дней;
И небо ниспошлет благословенье
Преодолевшим горечь и беду
За нашу волю и долготерпенье,
За веру в райское в навязанном аду.
Мне кажется, что рано или поздно
Заслуги всех учтутся и вполне:
Кто нам вредил коварством скрупулезным,
Получат то, что не представить мне.
И день придет – и мы простим друг другу
Все худшее, ушедшее от нас,
И бесконечно будем слушать фугу
На новый лад из просветленных глаз.
Мне кажется…

На обиженных возят воду.
А на брошенном – что?
Я такого не видел сроду,
Чтобы все, а потом – никто.
Прокаженным – далекий остров.
Ну а выжитому – куда?
Лишь погнулся из нервов остов,
Но сломаться – никогда!
Убиенному – мрак могилы.
А живому – мрак чего?
Пусть избитого не добили,
Только жить ему для кого?!

А в небе голуби летают,
А в небе голуби летят.
А на земле твой друг мечтает,
Мечтает тихо, птицам в лад.
Широкий двор гудит невнятно,
В лапту играет детвора;
На крыше – мальчик, голубятня
И гул широкого двора.
В углу двора в тени каштана
Твой друг задумчивый сидит
И о тебе мечтает тайно,
И тихо, в тон душе твердит:
«Летите, голуби, летите!
Моей голубке донесите,
Как я соскучился по ней
В печали одиноких дней.
Скажите ей: тоскою полон,
Я каждый миг с любимой помню:
Вот здесь, в углу, в густой тени
Мы проводили наши дни;
Как мир прекрасен был и ярок!
Как жизнь писалась без помарок!
И как в один жестокий день
Каштана благостная тень
Не осенила силуэта
Той, от кого я жду привета,
Кого по-прежнему люблю…
Летите, голуби, молю!».
Но двор гудит и поглощает
Слова любви, слова тоски.
А в небе голуби летают,
Людским тревогам не близки.

А в вас не проснется ни совесть, ни честь:
Вы в мелочной сваре ничтожны и жалки;
И каждого ждет беспощадная месть,
Кто вместо хулы скажет слово «фиалки».
А вам не доступны высокие сны,
Постичь не дано вам мотивов небесных:
Вы в черствости, подлости злобно грязны,
Любовь низводя до пороков телесных.
А вы никогда не познаете тайн
Великой природы всего мирозданья:
Вы только и знаете «дай» и «отдай»,
Снедая друг друга в пылу пожиранья.
А вы не сумеете зависть унять:
Мучительно больно, бессонно, смертельно,
Когда у кого-то в душе – благодать,
Когда у кого-то чуть лучше нательно.
А вам – быть вассалами денежных каст,
Лизать и лизать вам зады прохиндеям;
И всякий как бог, кто копейку вам даст;
И вечно служить вам корыстным идеям.
И вас не допустят, бездарных и злых,
Ни ныне, ни присно служители Бога
До райских блаженств и до праха святых,
И гнать будут вечно от храма порога.

Я пронесу мой крест до самого конца.
Пусть выжили меня, облили клеветой,
Пусть я давно не вижу твоего лица
И пусть мне суждено убитым быть Мечтой —
Не откажусь, не отрекусь, не сброшу крест! —
Пройду сквозь частокол предательств и измен;
И будет мне в конце наградой Благовест —
Моим мучениям, страданиям взамен.

Клянусь безумием страстей,
Клянусь истерикой бездарных,
Что никогда в судьбе моей
Не будет женщин лучезарных.
Клянусь глумлением врагов,
Клянусь упадничеством дружбы,
Что не покину берегов
Души во имя выгод службы.
Клянусь прозрением слепых,
Клянусь устоями бездушных,
Что не прощу во снах моих
Себе подвалов безвоздушных.
Клянусь ушедшими на миг,
Клянусь уснувшими навеки,
Что отрекусь от мудрых книг,
Коль не прочтут их человеки.
Клянусь блуждающей судьбой,
Клянусь изменчивой любовью,
Что не увидимся с тобой,
Пока есть поводы злословью.

Переиздать бы книгу жизни,
Да где издателя найдешь,
Когда все время укоризны
Меняют истину на ложь?
В плену потрепанной обложки
Листы, как будто в кандалах,
Передвигают еле ножки
В одном порядке и впотьмах.
Не поменяешь их местами,
Не зачеркнешь по одному,
Не перепишешь их страстями
И повелением уму.
И все читаешь и читаешь
Так, как написаны они,
И лишь мучительно гадаешь
Про предначертанные дни.
Не всё приемлемо для сердца —
Иного хочется душе,
Но никуда от строк не деться —
Судьба расписана уже.
И лишь одно как утешенье —
Пустое рвенье в благодать:
То – книги жизни оформленье
Хотя бы внешне поменять;
Переиздать ее, и новой
Обложкой истину и ложь
Объединить мудрёным словом.
Да где издателя найдешь?

Прилетит весною ветер
Из далеких, чуждых стран
И расскажет, как на свете
От сердечных лечат ран.
Он откроет мне секреты,
Чем прельщают там девиц,
Как влюбленные поэты
Нарушают стыд границ.
Он поведает баллады
О любви и о смертях,
И о том, как серенады
Утоляются в страстях.
Он расскажет все, что слышал
О делах сердечных смут
И о том, зачем я вышел
В поле, бросив свой уют.
Объяснит мне ветер вешний,
Отчего мне хорошо,
И внушит варяг утешный,
Что покой я здесь нашел.
И вдохну я полной грудью
Ветра свежесть, блажь и новь,
И вопрос задам безлюдью:
Где же ты, моя любовь?

Как всё красиво начиналось!
Медлительно, из часа в час
Святой любовью наполнялось
Все окружающее нас.
В саду цветы благоухали,
Звучала музыка, как трель,
Деревья тенью увлекали
К пруду, где плавала форель.
Как всё красиво начиналось!
Я видел блеск прозревших глаз:
Во мне все сущее влюблялось
Во все исполненное Вас.
Мы наших чувств не избегали,
Мы не скрывали наших встреч.
В саду цветы благоухали,
Когда я слушал Вашу речь.
Как все красиво начиналось!
Я Вас любил, молясь на Вас,
И был любим, как не мечталось!
…Но люди разлучили нас…
В саду цветы давно увяли;
Ни звука в снежной тишине;
Деревья тени потеряли,
И что-то рухнуло во мне.
А как всё мило начиналось…