Вячеслав Иванцов - 36,6. Современная поэзия

Сильно сжавшись в груди и слегка оробев?

Перестало стучать, словно нити порвало

До тебя в одиночестве выживший нерв,

Оборвалось, скатилось куда-то до пяток,

Пробуждая невиданный ранее страх,

Оставляя в ладони руки отпечаток

И губы отпечаток на влажных губах.

А ты слышала то, что мне сердце шепнуло

Перед стартом своей неуёмной возни?

От эмоций меня, как от ветра продуло —

До сих пор потихонечку где-то сквозит.

До сих пор мне от этого сна не очнуться,

Не суметь расплести осознания нить.

Я едва понимаю, как к жизни вернуться,

Если сердце меня призывает любить!

А что написано на наших облаках?

Я почему-то утром плохо их читаю.

А ты, гляжу, уже всё утро на ногах,

О чём-то тихо и смущаясь, шепчешь маю.

А он сердито тает тучей грозовой,

Как будто шутки смысл маю не понятен.

Того гляди обдаст нас тёплою водой.

Хотя таким невеждой тоже нам приятен.

Он наиграется – его утихнет пыл,

Он запихнёт в свою большую сумку тучи.

Я без тебя, наверно, вряд ли счастлив был.

И как же здорово, что я такой везучий!

А я знал, что от маленькой искры тускнеют заряды.

А я знал, что от крохотной дозы чернеет душа.

На любовных фронтах подносил для орудий снаряды,

Правосудие в битве над прошлой ошибкой верша.

И когда грохнул залп, то остались какие-то люди,

В силуэты слились, превратились в размытый туман.

Расстреляли любовь, не жалея, из сотен орудий,

Воду в яд превратив, а наивную честность в обман.

Зазвенели виски, заглушили звучавшие крики,

Тишина зазвучала пронзительной рваной струной,

И в замедленной жизни прорезались нервные тики,

А потом разогнались, сметая ударной волной.

Вряд ли вспомнить удастся, что дальше со мною случилось.

Я очнулся, заметив, что мы – были больше не мы.

А внутри – грязный пепел. И счастье по венам не лилось,

Погружая меня в послевкусие шедшей войны.

А за окошком тишина. И только снег

Закрыл проплешины земли своей рукою.

Без нас с тобою заскучал пустой проспект —

Никто не путает следы без нас с тобою.

Никто не смотрит на летящие сквозь свет

В фонарных линиях заснеженные звёзды.

Без нас с тобою на проспекте жизни нет.

А за окошком тишина. И всё не просто!

Ах, как глупа и едка тишина,

Противна тем, что звуков больше нет.

Она разрушить дни мои должна,

Непоправимый мне оставив вред.

Она должна закончить мой мотив,

Мои слова рассыпать на песок,

И все свои идеи воплотив,

Последней пулей выстрелить в висок.

Она должна на пазлы растрясти

Удары брызг из крана на стекло,

Волной о рифы в море унести,

Наскучить тем, что в прошлом увлекло.

Она должна расплавить каждый вздох,

На «да» и «нет» вопросы расслоить.

И в тот момент, когда почти оглох,

Потоком нот меня насквозь пронзить!

А этот путник вновь спешит на красный свет.

Его дорога снова устлана туманом.

Наутро станет строчкой в сводках всех газет,

Неистребимым эпизодом, звонким самым.

Он разнесётся вместе с ночью в пух и прах,

Оставив с грязью на асфальте много точек.

Не описать его мотивы в двух словах,

А тратить больше на такое он не хочет.

Его найти никто не сможет днём с огнём.

Он только ночью на пути своём опасном.

Он прожигает жизнь, в которую влюблён,

Опять в тумане, в темноте и свете красном!

Безымянных шагов мелодичная поступь

Отзывается стуком в моей голове.

Огрызается месяцем серая полночь —

Время суток, которое нравилось мне.

Откусив рьяно время, оставив немного,

Размотав напрямик то, что шло по кольцу,

Строит, шкерясь, мне глазки смешно и убого,

Своей пастью сильнее прижавшись к лицу.

Её злачные выхлопы, тусклые взгляды,

Где меня от толпы нелегко отличать,

Плавят песни Сирен в разноцветные яды,

Заставляя меня навсегда замолчать.

Не моё это, знаете… много абсурда,

Много лишнего пафоса в ликах святых.

Соберу свои вещи, уеду отсюда,

Увезу своё сердце подальше от них.

Архитекторы собственной гордости,

Музыканты, шалящие с нервами.

Растеряв от любви все условности,

Мы стараемся выглядеть первыми.

От усмешек судьбы мы расстроены

И кичимся победами старыми.

Мы, наверное, все так устроены,

Раз скрываемся за аватарами.

Нацепив на лицо сотни статусов,

Мы скрываемся от одиночества.

Мы похожи на пуганых страусов.

А взаимно влюбляться так хочется!

Бывало так – хотелось отказаться,

Своё пустое сердце сдать в утиль,

И кем-то, кем я не был, не казаться,

Не думать, что я что-то упустил.

Не думать, что я что-то не доделал

И нынче за свои грехи плачу.

Порой казалось, что безмерно смелый,

Что мне любые цели по плечу.

Хотелось, чтоб характер не ломался,

Чтоб я всегда держался, что есть сил.

Но чаще мне казалось, что я сдался,

Что я невольно руки опустил,

Что сердце вдруг скатилось прямо в пятки

И бьётся там, собой ломая пол.

Бывало так! Но всё же я в порядке,

А значит, я себя переборол!

В груди часовой механизм разорвался,

И вырвал из нервов запутанный клок.

Один на один сам с собою остался,

По венам пульсирует искрами ток.

До этого таймер исправно работал,

С рождения сердцем в обойме стучал,

Все чувства во мне разгонял до движений,

До мысленной смерти часы отмечал.

Взорвался. Разрушено всё то, что было.

Растерзанный мозг плавит каждый контакт.

Внутри безнадёжно всё напрочь прогнило,

И стука не слышно. Сорвался. Теракт!

А знаешь, что пора тебе ответить

За твой внутри меня девятый вал,

За брешь пробивший в центре нервной сети

Нейронно-лингвистический удар,

За ставшую незримой неизбежность

Не принятых решений впопыхах,

За прожитую между нами нежность,

Как Феникс возрождённую в стихах!

А нежность я по каплям соберу,

Стараться буду, чтоб не испарилась,

Чтоб ты, меня увидев поутру,

Сама смогла понять, что ночью снилась.

Чтоб ты сама, не зная почему,

Сумела в эту нежность погрузиться.

А я тебя увижу и пойму,

Что этой ночью снова будешь сниться!

А рано или поздно мы столкнёмся,

Споткнёмся на обрывках новых фраз.

И сердце под одеждою забьётся,

И искры полетят из наших глаз.

И если даже мы с тобой забудем

О том, что нас друг к другу привело —

Об этом нам с тобой расскажут люди,

Которым в нашем обществе светло!

В голове идёт знакомое кино

В чёрно-белых, не раскрашенных картинках.

То, что раньше для меня казалось сном,