Сергей Лемехов «Московит» - К тебе. Неразделенная любовь

– Он всё в себе соединил…
А про профит сказать забыл…

В каких словах определить Любовь?
Без пошлостей, без выверенной лести,
Без вороватой простоты «хочу быть вместе»,
Без романтических слащавых облачков.

Как главное найти, кто даст совет?
Победам счет ведущие без чести?
Бугры, заросшие на ровном месте?
Или ведущий благосклонно в свет?

Любовь порой – служанка для блаженства,
Слова дурманом на её устах,
И ошалело потерявший страх
В доступности находит совершенство.

А для кого-то тем Любовь горда,
Что и растоптанная просится в сердца.

Пройдены заново вечные истины:
Ноги избиты путями неистово —
Были тернистые, были скалистые,
Часто, играя огнями лучистыми.
Что обретают блаженные странники,
Что по домам оставляют изгнанники? —
Полные чаши чужих впечатлений,
Горькую долюшку поздних прозрений.
Так почему невозможно в помине
Дома остаться, предаться рутине —
Все под рукой и семейное счастье
Бьется ключом в бытовые напасти?
Да потому, что кому такой нужен —
Вечно уставший и часто простужен?!
Сшиты с иголочки шорты степные,
Пройдены версты барханов пустынных,
Тропы лесные, по травам – босые
Ноги протопали в лаптях куриных.
Мне не наскучили страны далекие,
Будни дождливые, цели высокие,
За поражением – приобретения,
Волюшка вольная, без унижения.
Это характер такой неуемный,
А не стремление к жизни бездомной.
Ты это знаешь и принимаешь,
Только невольно, часто скучаешь.
Истина вечная, мудрость старинная —
Гонит по тропам скука былинная.

Дорогая, я вернулся. Не суди.
На недельку захватил разгул Весны.
Было, не было? – не важно. Допусти,
Что Весной совсем несложно видеть сны.
Сны, навеянные грёзами поры,
Когда с первыми порывами грозы
Воды вешние под крики детворы,
Обновляют в нас угасшие миры.
Память сердце растревожилась в груди-
Бьются, бьются из-под снега родники;
Выбег нового потока на пути
Растопить спешит седые ледники.
Дорогая, я вернулся. Лишь тобой
Заболел с Другой под новою Весной.

Погибаю я, Родная, без тебя,
Болью чувства проверяю у себя,
Травы старые сжигая от огня,
Что из сердца высекаю в красках дня.
Убежать бы мне скорее из Весны,
Утолить с тобою рядом боль и сны.
На лугах траву забвения найти,
Умолить тебя, Родная, в Нежности.
На моих Весной раскинутых лугах
Ждут зелёные побеги, а в садах
Почки, цветом набухают до поры,
Чтоб свести с ума дыханием Весны.
Дорогая, что же станется со мной,
Если дождь прольёшь на сердце ледяной?

Себе и мне подобным:
В себя ушедшие умы
До абиссальной глубины
Опустошают собственные мысли,
И ждут из звёздной пустоты
Небес воззвание: «Прими!
Прими космические,
могут пригодиться»

Легла душа на дно как субмарина:
Внутри пуста, снаружи – не пробить,
Винты, послушно воле господина,
На внешние молчат приказы «Всплыть!»
И холодно, темно, а как уютно…
Слепые крабы толпами снуют.
И жалости к себе нет абсолютно,
Сирены, разве что-нибудь споют.
Работают в режиме аварийном
Система «нытик» – дай и принеси,
А в секторе торпедно-орудийном
Команду ждут «спаси и вознеси».
В жилом отсеке копошится кто-то,
Запреты нарушая отчего-то.

Сбежавшие в себя от всех умы,
Как тени в пустоте его мелькают:
Ни задержать, ни взять у них взаймы —
Они тебя, не ты их подчиняют.
Романтик из жилого может прав?
Пора продуть кингстоны от балласта
И, закипая по бортам, стремглав
Наверх, где тени – проклятая каста.
Там есть всегда к кому, ради кого,
А всех проблем – найти в себе желанье,
И будет под окошком озерко,
А вечерами долгие свиданья.
Романтика – спасительный приют,
Где даже тени из глубин не восстают

Настрой свои серебряные струны,
Закатная тревожится волна,
Разгаданные, на мгновенье руны,
За горизонт уносит для тебя.
Там остров для ночных уединений,
Доступный, в недоступности своей,
Для только наших тихих объяснений,
При скромности и кротости твоей.
Любить меня не надо до Рассвета,
Я сам тебе все сказки расскажу
От Ветхого и Нового завета,
И сам от клеветы уберегу.
На острове несбывшихся надежд
Доступность не касается одежд.

Предательства не бойся и огласки,
Останься в сокровенности чиста,
Я все свои сниму на вечер маски,
И ты поймешь, что маски неспроста.
Ночь коротка, а остров безграничен.
Взгляд отрешенно бродит по нему,
С опаской, что не столь давно наивен,
Укравший беспощадно наяву……
Рассвет горит, растает скоро Остров,
Из слов моих и замыслов твоих.
Оставив для сюжетов новый остов,
– Единственному месту для двоих…
Я выведу из камеры-обскуры,
Веков на пять, даров твоих фигуры.

Любовь моя к тебе неугасима,
Она души единственный мотив,
Переполняется Весною сила,
И часть тогда уходит для других
Бывают Ночи, что светлее Дня…
До них ведёт нескорая Дорога
Хранителей сердечного Огня,
Не забывающих Заветного Порога…
Не вопрошайте их кто и когда?
Они об этом сами всё расскажут,
Но будут помнить и любить всегда
Одну из тех, кто упрекать не станет.
Для них Огонь, Цветы, Стихи – для них!
Пусть даже если многие другие
Страстей безумие, порывистость благих
Потоков испытать могли шальные…
Ведь только так, кто любит может знать —
Что никогда нельзя ему терять.

Ты – это я, я – это ты.
Вместе пока – мы с ума не сошли.
Тени ложатся: я на тебя,
солнце восходит – ты на меня.

Между годами – наша судьба:
я для тебя, ты – для меня.

Пасмурно если – в бешенстве я:
нету меня, нет и тебя.
Где-то иначе:
он – не она. Все для себя и от себя.

Вьется спокойно чья-то судьба,
только без общего нужного «я»:
«Ты – для себя; не для меня:
тени от нас – разного дня.

То ли случайно,
или во сне общее фото на общей стене»
Как находиться в здравом уме:
я – по себе, ты – по себе.