Ксения Рормозер - Зазимье. Третий сборник стихотворений

«Ну здравствуй, друг сердешный,
Давай-ка обниму, усаживайся в кресло,
Налью тебе чайку. Сегодня снова вьюга,
Мороз и гололёд, я думаю, что больше
Никто к нам не зайдёт. Пока ты будешь греться
У мирного огня, послушай друг сердешный,
Псалтирь есть у меня. Я вслух его читаю
В Великий пост один, большое утешение
Он для моих седин. В нём все мои тревоги
Находят мирный путь, и вижу я, вчитавшись,
Меж строк спасения суть.
Становится понятным понятное едва,
И кроткой и смиренной становится душа.
А как проникновенны такие вот слова:
«Терпя, терпите Господа,
Он вам воздаст сполна!»
Сижу и размышляю над прожитым, порой,
И ясно понимаю, что был себе чужой,
Так жил неосторожно, не там себя искал,
И ношу не по силам и день и ночь таскал.
И вот, когда болезнью был прерван глупый бег,
Я над Псалмами плакал, как раб и человек,
И ужасался, глядя на проходящий век».
Так говорил мне друг мой, по вере близкий брат,
Пока мели метели над светом белых хат.
Пока мы не заснули, он всё читал Псалмы
О верности и вере, о жизни и любви.
А утром встало солнце, и я пошёл домой,
А он глядел в оконце, крестя меня рукой.

Мы были здесь вдвоём когда-то…
Нас помнят каменные стены.
Их мягкий мох на древней кладке,
Словно бы вздувшиеся вены.
Была ли ноша непосильней —
Молча присутствовать на свете?
Или они давно устали
Задерживать суровый ветер,
Смыкая старые ладони
Над столь же старым вешним садом,
Где украшается под осень лоза
Янтарным виноградом.
Мы были здесь вдвоём когда-то…
Теперь сюда приду одна я,
По мхам ладонью проведу,
Пыль, словно слёзы, вытирая.
Хочу, как камни крепостные,
Молча присутствовать на свете
И загораживать собою,
Пускай не долго, сильный ветер.
Сомкну уставшие ладони
Над этим старым вешним садом,
Чтобы под осень прорасти
Лозой с янтарным виноградом.

А море было голубым,
Прозрачным, розовым, зелёным.
Оно менялось, словно дым,
Плывущий над цветущим склоном.
Его не тёплая волна,
С её пушистой белой пеной,
В ладонях лодочку несла,
И парус раздувался белый
По ветру белою фатой,
В той лодке плыл любимый мой!
Он плыл и песню напевал
Про шторм и про девятый вал.
Он правил к дому своему,
Где я ждала его и жду.
Да я всю жизнь готова ждать,
Любить, надеяться, встречать.
Мне нравится любимый мой
И запах глубины морской,
И соль в кудрявых завитках,
И раковины шум в ушах,
И привкус рыбы на губах,
Тепло тельняшки на плечах;
И долгий при свечах рассказ,
Как Бог его от бури спас,
Как он молился всем Святым
И Ангелы молились с ним.
Как он был счастлив, что спасён
И что ко мне вернулся он.
Море изменится, как дым,
Плывущий над цветущим склоном,
Переливаясь голубым,
Прозрачным, розовым, зелёным;
Его не тёплая волна,
С её пушистой белой пеной,
В ладонях лодку унесёт
Под парусом жемчужно-белым.
Уйдёт возлюбленный в поход,
Туда, где птицы не летают,
Где в глубине бездонных вод
Огромные киты гуляют;
А я останусь его ждать.
Вязать носки ему со скуки;
На клумбе галькой отмечать
Дни, проведённые в разлуке;
Писать стихи о нём в тоске
Углём на золотом песке,
И, вдаль вечернюю глядя,
Друг мой, молиться за тебя.

Ты решил, что пойманная птица
Станет тихо греться у огня,
Что однажды с клеткою смирится
И привыкнет жить из-за окна.

И забудет дни, забудет ночи,
Нежный шелест солнечной травы;
Примет, словно древнее пророчество,
Сумерки и долгие дожди.

Ты решил, что ей с тобою лучше,
Чем скитаться по большой Земле.
Ты решил – и тем её замучил:
Сдохла птичка на твоей руке.

Какой, однако, вы нахала,
Как вам сказать, чтоб не обидеть…
Я не о вас, мой друг, мечтала
И не могу вас близко видеть.

А вы, как тень, за мной влачитесь
В день солнечный и в день дождливый.
Дружочек, ну перевлюбитесь,
Я верю, это вам по силам!

В конце концов, ну что за радость
Терпеть от бабы унижение,
Ведь вы же, право, не едите
С капустой квашеной варенье?

Отстаньте, мне же не приятно,
Когда вы пукаете рядом
Или когда меня сверлите
Своим отсутствующим взглядом.

Я вам охоту запрещаю,
А браконьера – расстреляю!

Возможно. В этом Мире всё возможно.
Здесь очень любят чудеса.
Ты плеч моих коснёшься осторожно
И скажешь, мол, послушай-ка меня!

Я буду слушать, головой кивая
В такт вдохновенью твоему.
Улыбку, словно свет включая-выключая,
То щедро подарю, то отниму.

Мне будет все равно:
Врёшь или правду молвишь,
Твои слова молвою, как волной,
Перехлестнут за борт дырявой лодки,
Чтоб слиться с её ржавою водой.

Я чувствую, ты просто хочешь рядом
Со мною это время провести.
Молчи, родной, мне слов твоих не надо,
Чтобы понять признания в любви.

Я ни на миг с тобой не расстаюсь,
Поэтому дышу, живу, молюсь.

Посолонь – в Храме,
Противосолонь – вокруг Церкви,
Горит веры пламя в моём сердце.

Под её ладонями
Горит огонь свечи
Обжигает, не тронь её,
Молчи.
Она боли не знает
Пламень любви у неё внутри
Она грехи отпускает всем:
Чужие и свои.
Она в Мир окаянный
Приносит его дитя,
Потому что верует, знает,
Она – это снова я.
Та, Ева я.
Того Адама
Снова предаст,
Но пока,
Любит – живая,
И не чувствует,
Как обжигает
Пламя жизни
Сердца ея.

В ожидании преступления
Начинается новый день,
Нам Ангелы больше не верят,
На нас неверности тень.
Взорванная крестным криком
Бога зовёт душа,
Над нею кивот безликий:
Вознесся Христос на Небо,
Нет на Земле Христа!
Души вспоротые отчаяньем
Кровью Причастий сочатся,
Брошенные на произвол
По имени их не дозваться,
Им до Небес не достать,
Они не прощают, не любят,
Могут землю червями жрать,
Пока их петух не клюнет.

Изморось
Колкая
Сыплется
Навзничь
Ритм
Ускользающий
Тенью из глаз
Паперть
Умерший
Ахилес
А сзади
Небес
Рваный
Атлас.

Взмах рук,
Осыпавшиеся перья,
Ногами босыми
По жухлой траве,
Стынет вода
В золотом кувшине,
Не прикасайся,
Остынешь,
Не в золоте,
Так в золе.