Маркус Виль - Год Свиньи и другие приключения времени. Проза и стихи

На девятнадцатой с половиной минуте, человек с камерой куда-то упорно шел. Судя по хрусту веток и краткой фразе «ай, сука такая», он пробирался сквозь лесную чащу.

– Осторожно, смотри там не грохнись… Где-то ж тропинка есть… -слышалось за его спиной. Очевидно, отряд уфологов спускался к реке. Вскоре, я даже различил отдаленное кваканье лягушек.

– Тихо, все замерли-вдруг выкрикнул тот, что нес камеру и добавил потише: смотрите! Впереди что-то есть…

И тут я увидел огни! Вернее, несколько ярких, светивших сквозь лесные дебри огоньков. Они мигали, но смещались почему то (как должно быть при посадке НЛО) не сверху вниз, а справа налево. Очень медленно. Огонькам сопутствовал далекий. неразборчивый шум, отнюдь не похожий на рокот двигателей. Камера то и дело дергалась, я улавливал хриплое покашливание, какие то невнятные реплики. Между тем, шум сопровождающий огоньки нарастал до тех пор, пока я, напрягая до невозможного слух, не различил звуки музыки, а потом и слова песни:

«на пароходе музыка играет»…

В эфир тот сюжет так и не вышел…

Старик Феликс к любому делу подходил серьезно,

вот и на этот раз подготовился основательно,

с вечера, не спеша и скрупулезно,

пропитал бензином штаны, рубашку, ватник.

Он делал это посвистывая,

ни о чем не жалея,

на его плечах и шее тонкой,

как шея цапли,

покачивалась голова

советского инженера,

он даже смерть мастерил себе

рационально.

Всю волшебную силу творчества Джойса Василий Мазур ощутил поздним вечером, в городском парке, когда миновал «мостик влюбленных» (с прикрепленными к железным перилам замочками) и ступил на тускло освещенную фонарем тропинку. С увесистым фолиантом «Улисса» Василий держал путь к девушке, у которой взял почитать книгу и теперь, значит, ее возвращал. Через парк Вася пошел, чтобы срезать расстояние, иначе, если идти в обход, путь был раза в два длиннее. «Улисс» пролежал в его квартире примерно полгода (последние два месяца с закладкой на одной и той же странице). Поначалу, Мазур с энтузиазмом, словно альпинист на Эверест, взбирался на глыбу мировой литературы. Держать в руках книгу, вес которой составлял не меньше, а то и больше килограмма, было приятно. Вместе с Леопольдом Блумом он выходил из дома с мыслью о покупке бараньих почек, посещал один из дублинских баров, закрывался в сортире и попадал на похороны. Но постепенно, от страницы к странице, в голову Мазура закрадывалась предательская мысль, что пройти с Блумом весь маршрут ему не суждено. Глаза слезились, взгляд увязал в плотности текста, много раз Вася клевал носом и засыпал, вследствие чего «Улисс» выпадал из рук, обрушиваясь всей тяжестью на васино лицо. Мазур просыпался, хлопал глазами и со злостью смотрел на портрет автора на обложке. Джойс, в свою очередь, смотрел на Васю с задумчивой иронией. Нет, конечно, Мазур любил читать, но том «Улисса» стал для него неподъемной тяжестью. Ту, у которой книга занимала почетное место в домашней библиотеке, звали Марией, впрочем Вася (видимо желая блеснуть оригинальностью) называл ее разными именами: от просто Мари, Мэри до изысканно-утонченного Мэруэрт. Мария была весьма хороша собой, заканчивала четвертый курс филфака и носила очки, придававшие ее лицу ангельской строгости. Она хотела писать по Джойсу диссертацию. Когда Вася озвучил просьбу (а можно взять почитать?), то Мэруэрт, как ему казалось, посмотрела на Васю с уважением. Не то, чтобы он хотел выпендриться, щегольнуть интеллектом (хотя не без этого) – просто Василию очень нравилась Мария и он подумывал убить сразу двух зайцев – приобщиться к великому и прекрасному, а заодно и сократить путь к девичьему сердцу. Увы, «океан Улисса он так и не пересек.

Перед визитом к Машеньке Мазур заботливо отер с книги пыль, из-за чего белая тряпка приобрела пятьдесят оттенков серого.

Итак, держа в правой руке «кирпич Улисса» (корешком к небу, толщей страниц к земле) Вася шагал через темный вечерний парк, усиленно прокручивая в голове краткое содержание романа, прочитанное им в Википедии. Что, что, а выглядеть в глазах Мэруэрт профаном и тупицей, Мазуру не хотелось. Тем более, свидетелем его маленького вранья (у-ух, наконец-то дочитал!) успел стать телефон. Витая в далеких мыслях, от которых веяло туманами и промозглым дублинским ветром, он не сразу заметил, как из-за ели, в его сторону, скользнули три долговязые тени. Вслед за ними, буквально из тьмы возникли и хозяева теней, преградившие Мазуру путь. В едва разбавленном электричеством сумраке, лица были не отчетливы, но Вася пребывал в твердой уверенности, что и при дневном свете, приятными их не назвать. Вечерние тени обманчивы – самый высокий из этого гоп-трио оказался Василию по подбородок (с ростом плюс-минус метр восемьдесят), остальные гораздо ниже. Что у них было общим, так это прическа и будь Мазур негром- решил бы, что по его душу пришли скинхеды.