Любовь Косыхина - Папа, я – ребёнок солнца! Благодарствую за жизнь! Сборник первый

Порой бывает – пропадают силы,
И солнцем день не радует совсем,
И личный день становится унылым
Без видимых причин и без проблем.
Порой бывает, правда, без причины —
Накроет вдруг тоски немая тень,
О мысли, как о колкие щетины,
Цепляюсь, натыкаясь каждый день.
И, кажется, ничто не вдохновляет
И не способно к жизни пробудить,
Тогда я Бога тихо умоляю
Вернуть мне вдохновенье, чтобы жить.

Ещё лишь день из сотни тех, что будет.
Немая тень ложится на него.
Что с ним – позор, величие ль пребудет?
Спасёт, не пощадит ли никого?
Ещё лишь день из моей жизни тленной.
Запомнится? Не вспомнится ль совсем?
Он будет весел? Горем омрачённый?
А может, не отметится ничем.

А ты позвони мне, спроси же: «Ну, как дела?»
Отвечу, что всё в порядке – тебя ждала.
Задай же вопрос, задай: «Как ты жила?»,
И я, вздохнув, прошепчу, что чуть жива.
Что дни без тебя – как боль из-под ножа,
Я кровь зажимаю, крепко рукой держа.
И так нестерпим вдруг станет внутри пожар,
А после – задышится легче, тиски разжав.
И хлынет поток реки меж двух держав,
Меж мной и тобой прольётся, струей вбежав —
Под кожу и вены, в запястьях под ритм дрожа.
Сольёмся в одно, единым с тобой кружа.
А ты позвони мне, спроси же: «Ну, как дела?»

Возьму билет, уеду до весны —
Зимы достали злостные морозы,
В моём сознанье замерзают сны,
Стихи, обледенев, ложатся прозой.
Туда уеду, где душе тепло,
Где солнце на закате уплывая,
Отогревая, скажет: «Всё прошло»,
И наконец пойму, что я живая.

Я боялась холодных дней,
И холодных ночей боялась.
Становилась теплее, нежней,
Но от истинных чувств скрывалась…
Я боялась идти сквозь мрак
Без одежды, в надежду веря.
Без гарантий, а значит – за так,
Как лакей, открывая двери.
Я боялась стучаться сама —
Нерешительны руки в тряске,
Потому оставалась одна,
Так нуждаясь в любви и ласке.
Я боялась и, может, боюсь,
Хоть значительны мои силы.
Нет, я честно себе признаюсь:
Мне не грабли страшны, а вилы.

Режут слух сознанья звуки,
Тишина прядёт в углу.
А под веками, что мухи,
Кружат в пляске пятен мглу.
Вдруг шуршит без дела воздух,
Вдруг роится, сбившись в вальс.
Бьёт фонарь, рождая звёзды,
Сквозь него взирая вдаль.
Барабанщик затаился
И стучит во мне, стучит —
Ещё молод, ритм не сбился,
И в висках сквозь тишь свербит.
Ночь ласкает руки-тени
Светом ярким фонаря,
Нимфы ткут хитросплетений
Не кончающийся ряд.

Осталась святая надежда
Взамен уходящей любви.
Не станем мы теми, что прежде.
Задумал уйти – уходи.
Остались надежда и вера,
Но что же они без любви?
Как пьющему выпить без меры —
Упейся до дна и умри.

На просмотре – чужие фото,
Для меня стал давно чужим.
Даже с них то не ты, а кто-то
Смотрит глазом мне не родным.
На просмотре – твои моменты,
Ведь когда-то и я на них
Была ярким любви фрагментом,
Не всю жизнь, а всего лишь миг.
На просмотре – твои, не наши,
Дни и радости, блеск побед.
Мы успешны, немного старше,
Лишь друг друга у нас с тобой нет.

Если вдруг надоест тебе жить,
Ты улягся на мокрый асфальт
И попробуй себя напоить
И насытить свой взор, глядя вдаль.
Ты рискни пробежаться босым
По остывшим полотнам дорог.
И рискни не остаться пустым,
Там, где кто-то, пройдя, не смог.
Ты рискни и запой что есть сил,
Распростав свои руки на мир, —
Всё ли в жизни ты этой вкусил,
Всю ль её до конца ты испил?!

Я стала другая, я стала другая,
Вам трудно ведь в это поверить?
А вы всё ворчите, как будто ругая,
Ведь стоит принять, не измерить.
Я стала другая – без ада, без рая,
Мне просто представился случай
Пойти в этой жизни, дороги не зная,
Сквозь тернии, муки и кручи.
Я стала другая, не сразу блистая,
Мне путь не представился ровный.
И долго клевала родная мне стая
Оплод свой оставленный кровный.
Я стала другая, душою нагая,
Мне не за чем прятаться боле.
А злость, она, может, порой обжигает —
Ожоги всё ж лучше неволи.
Я стала другая, всё время мечтая,
Исследовав мир предвкушений.
И время лишь трачу, других убеждая,
Лишивших себя сих свершений.

Любовью пахнут детские макушки,
Пропитаны любовью руки мамы.
Сложить её ладони, как ракушки,
И слушать звуки моря сквозь туманы.
Любовь в глазах у бабушки сияет,
И грудь её наполнена любовью.
Меня к себе тихонько прижимает
И будто говорит – «сам Бог с тобою».
Вы, руки, обнимите крепко- крепко!
Наслушаться позвольте мне, ладони!
Всё та же ваша маленькая детка
Макушку подставляет вам в поклоне.

Позавчера слагалась в двадцать шесть,
Сегодня в двадцать восемь не вмещаюсь.
У времени закон, наверно, есть,
Но мне он непонятен, в нём теряюсь.
Значительных не вижу перемен,
Как прежде, я собой воспринимаюсь.
Зачем же возрастной такой подмен?
Всё не могу понять и только маюсь.
И не понять, зачем моё лицо
Морщинами торопится покрыться,
Пусть лавровым нарядится венцом
И от «следов» попробует умыться.

Поберегу себя, друзья, поберегу.
Переболею, пережду, перетоскую.
Перетерплю, перестрадаю, как смогу,
Свою любовь, ещё одну, очередную.
И за неё я слёз пролью совсем чуть-чуть,
Остались если после долгих испытаний.
Но давит ком обиды в горле, не сглотнуть,
Неоправдавшихся, несбывшихся желаний.
К тебе бы руки, представляя, протянуть
И ощутить твоё бездонное молчанье,
Что тишиной своей сковало больно грудь,
Навек сроднив с моим отчаяньем в венчаньи.

Воспряну духом и запою!
Провозглашу себя что есть мочи!
И шаг мой в выверенном строю
Успешен будет, предельно точен!
И прогремлю по родной земле!
И от души расскажу всем лихо,
Что жить – так значит, навеселе,
Бесславен вечно проживший тихо!
Мне подпоёт кавалькады хор,
Держась упруго на сбитых сёдлах!
Их стать и гордость – извечный спор
Для тех, кто в жизни играет подло!
Для тех, кто завистью выжжен весь,
Кто отвергает святую битву!
Я ж жизнь отдам и воспряну здесь
И сотворю из стихов молитву!
12.02.2016