Любовь Косыхина - Папа, я – ребёнок солнца! Благодарствую за жизнь! Сборник первый

По щепотке от меня раздайте,
По пригоршне, меря в кулачок,
Каждому отмерив, что – прощайте!
Будь здоров, наивный дурачок!
Расхватают и растащат sale-ом,
По дешёвке, словно second hand,
No name, не наречённый лейблом,
Безымянный, но ликвидный бренд.
Вы раздайте, им, поди, нужнее —
Залатать, замазать пропасть дыр.
Ненадолго станется нежнее
Для бесчувственно-пустых транжир.

Всё никак не случится она,
Не найдётся никак и не сыщется.
И одна, и одна, и одна —
Одиноко лишь сердце слышится.
Не забытая мною она,
Позабыто её волнение,
Неизведанность и глубина,
Мелководье – собой владение.

Сижу, приобняв себя, одиноко на стуле.
Зима за окном вовсю с морозом и снегом.
Физически здесь, а мысли мои в июле,
Июне, марте, мае – неспешным бегом.
И скука меня одолела совсем и очень.
Признаться, труднее всего, подбирая ответы.
Мне так не бывает страшно кромешной ночью,
Когда померещится вдруг в просвете отпетый.
Я столько ошибок, зачем не пойму, совершила,
Гуляю по кругу, топчусь, как будто на месте.
Грешила, грешила, грешила, грешила, грешила…
И что не давало с кем-либо остаться мне вместе?
И что это вдруг мне так в одиночестве тошно?
Его я старалась любить, закрываясь всё глуше.
Боялась ненужной быть, и поспешно брошен
Был каждый, не видя того, кто истинно нужен.
Прозри меня, Господи, что я мотаюсь по свету?!
Позволь же увидеть то, что сокрыто за страхом.
Позволь мне любимой быть наконец ответно,
Быть женщиной просто, а не аскетичным монахом.

Что-то странное происходит —
Мне вдруг стало с собой интересно.
Не грущу, когда друг не приходит,
Даже к лучшему, если честно.
Я познала внутри целый мир —
Города, острова и страны.
Я – сама для себя кумир,
Незнакомый, немного странный.
Я ныряла до самых глубин,
И вот там оказавшись, на дне,
Поняла, что искала средь льдин,
А нашла только на глубине.
И мне льдины кричали: «Назад!
Под водой ты дышать не сумеешь!»
…Оставаясь по жизни «над»,
Без глубин, мы не станем мудрее.
И вот друг не идёт уже год,
Заменяя меня иным другом.
Где-то «над», ну а я где-то «под»,
Всех глубин не изведав по кругу.

Ты любишь на меня смотреть,
А мне б хотелось, чтоб ты слушал.
Как жаль, я не умею петь,
Чтоб наизнанку ум и душу.
Я не умею танцевать,
Чтоб рассказать тебе всё танцем, —
Движенья точно нужно знать,
Чтоб длинных не держать дистанций.
Я не умею рисовать,
Картиной оголяя душу,
Но я всегда могу сказать:
Мне важно, ты меня послушай…

Мне забыть бы тебя, как сон,
Самый жуткий и самый страшный,
Не рождённый сознанья стон,
Не развенчанный днём вчерашним.
От следов бы очистить храм,
Возвращая былую благость,
От плохих и недобрых карм,
Сняв с души грузовую тягость.
И наполниться вновь теплом,
И надежду впустить, и веру.
И, любовь приглашая в дом,
Вновь счастливою стать без меры.

Я поменяла приоритеты,
Взглянуть позволив себе иначе.
И били больно порой ответы,
Открытий колких, срываясь плачем.
И открывалась картина мира,
Иного, чем я предполагала, —
Так неожиданно, так красиво
Иная жизнь предо мной предстала.
И за привычным таилась сказка,
И чудеса оказались рядом,
И ярче вдруг заиграли краски,
И каждый миг стал моей наградой.

В наши дни золочёного ада,
Страстной оргии с привкусом крови,
Я кричу, что мне больше не надо
Этой жгучей, терзающей боли.
Этих губ, оклеймённых губами,
Заключённых, немеющих бёдер —
Низший круг муладхарных граней
Стал теперь уж поистине моден.

Кажется, меня совсем не стало…
Где-то затерялось «Я» в пространстве.
Для него всегда всё было мало,
А теперь идёт пусть, вечных странствий.
Мне без «Я» на свете много легче,
Выпирало слишком под одеждой.
Выгибало больно грудь и плечи,
Знало всё, слылО только невеждой.
И мечтало «Я» о лжевысотах,
Грезило о славе, теша гордость,
Только на вопрос себе «а кто ты?»,
Отвечая, не имело твёрдость.
Что ты стОишь, «Я» не выпирая?
И являешь ли собою ценность?
Испугалось «Я» и вот сбежало,
Прихватив с собой свою надменность.

Здесь ты совсем не просто так:
Узри свои пути,
И, на пути завидев знак,
Смелей за ним иди.
Доверься Богу и смотри,
Куда Он приведёт.
Ведь только Он пути свои
Нам каждому даёт.

Это было давно-давно,
Уж скулить перестала грудь.
Опустившись на сердца дно,
Чувства замерли, словно муть.
Не тревожь их святой покой —
Улеглись, да не извелись.
И тоски подболотный вой
Тянет песнь свою, словно слизь.
Бередить не спеши, что там,
В этой заводи скисших вод.
Не сложиться, не сбыться «нам»,
Где вода, отмерев, встаёт.

Второй день не даёт покоя —
Сердце ноет, и ноет в груди.
Предвещает мне, может, плохое?
Может, радость сулит впереди?
Щемит так от тоски, и руки
Нету сил распустить, зажав,
Что немеют пальцы, и в муке
Вместо крыл кулаками став.
Что же станет из тех событий,
Что предчувствую всем нутром?
Я вас жду, поскорей входите,
За порог проходите, в дом.

Пока во мне томятся чувства,
Пока жива моя душа,
Пусть строки беззаботно льются,
Великое собой верша.
Пускай мне дастся позволенье
Творить от первого лица —
Не для корысти, во спасенье
Меня и моего чтеца.
Ты наделИ мои творенья,
Пусть будет их услышан смысл,
В минуты упоенья чтеньем
Он на немного станет чист.
И каждый, не найдя приюта
Для сердца в мире, пусть найдёт
За чтением стихов, в минутах,
Когда их смысл познаёт.