Юрий Швыряев - Притяжение

Знал я любовь и обман
Жил в жестокой нужде
И, умирая от ран,
Видел я небо, где

Чёрная, чёрная, чёрная, чёрная птица
Над головою моею садовой кружится.
Чёрная, чёрная, чёрная, чёрная птица
Над головою моею садовой кружится,

Но на земле сырой
Силы вернулись ко мне,
И я забыл, дурной,
Что где-то в вышине

Чёрная, чёрная, чёрная, чёрная птица
Над головою моею садовой кружится.

И, вспоминая всё,
Что случилось со мной,
Я не думал о том,
Что в дали голубой

Чёрная, чёрная, чёрная, чёрная птица
Над головою моею садовой кружится.

Вот и пришла беда,
Жизнь потеряла смысл,
Понял я это, когда
Глянул случайно ввысь, а там —

Чёрная, чёрная, чёрная, чёрная птица
Над головою моею садовой кружится,
Только недолго, я верю, печаль будет длиться,
Скоро вернутся обратно счастливые дни.

Почему с тобою встретились?
До сих пор не пойму.
Написал я, ты ответила.
Почему? Почему?
Неужели небо синее
Нам с тобою на двоих?
Неужели дни весны моей-
Это дни твои?

Почему берёзы белые
На ветру шумят?
Почему они несмелым нам
Дни разлук сулят?
Неужели мы расстанемся?
Неужели всё пройдёт?
Скоро, знаю я, растает снег,
И весна придёт.

Надо верить, что растает снег,
И весна придёт.

Не шуми ты, ветер, за окном,
Не мешай мне думать в этот час
О любви, что вспыхнула огнём,
Об огне, что в сердце не погас.
Не такой уж конченный совсем,
Жизнь зовёт, так значит нужно жить,
И не горе чувствовать в душе,
А способность подвиг совершить.
Не в раю живём, а на земле,
Нам труднее будет с каждым днём;
Только в сердце не бывать зиме,
Ведь оно горит таким огнём!

Я ещё не написал тех строк,
Что меня могли бы успокоить.
Мир прекрасен так же, как жесток, —
Нам известно, что это такое.
Если солнце льёт лучи свои,
Если гроздь рябины пахнет летом,
А в душе запели соловьи, —
Значит всё, что есть, – прекрасно это!
Если голос соловья затих,
Если гроздь рябины почернела,
И не светит солнце нам в пути, —
Мир жесток, и плохо наше дело.
Не словами – сердцем говорю:
Не хочу тебе судьбы жестокой;
Если и пишу такие строки, —
Потому, что я тебя люблю!

Ты можешь всё порвать.
Ты можешь всё забыть.
Меня не замечать,
Не верить, не любить.
Ты можешь уходить,
Ты можешь промолчать
И даже, может быть,
По новой жизнь начать.
Но лишь не в силах ты
Сломать мою любовь
За несколько простых
И откровенных слов.
Меняя времена,
Пусть вдаль летят года,
Ты позабыть меня
Не сможешь никогда!

Друзья мои, товарищи по цеху!
Я знаю, что сейчас вам не до смеху.
Но юмор тем и ценен, что правдив,
Но это присказка, а сказка впереди.

В те дни, когда Генсеком был Ильич,
Тревожно жил товарищ наш – москвич.
Со всех сторон к столице поспешал
Всяк, чья страдала добрая душа.
Из ближних сёл, из дальних деревень
Тянулись все в Москву, кому не лень.
И, запивая водочкой тоску,
За колбасою ехали в Москву.
И, отстояв полдня в очередях,
И к электричке с сумками бредя,
Несчастный думал только об одном —
Забыться хоть на час счастливым сном.

Потом пришли другие времена,
На перестройку ринулась страна;
Опять ждала счастливых перемен,
Но получилось «СНГ» взамен.
И бывший зэк, и бывший секретарь
Без мыла влезли в царские врата.
И стали снова всех они новей —
И грешных нас и наших сыновей.
Они за нас решают, как нам жить,
Куда свои нам денежки вложить,
Кого и как нам следует любить,
И что нам дальше – быть или не быть?
И каждый дармоед, попав во власть,
Старается поболее украсть.
Забыв про совесть, доброту и честь,
Готов Россию выпить всю и съесть.

Но было, было, было много раз,
Когда гнала Россия всех зараз.
И хан Мамай, и немец и француз
На шкуре поняли, кто есть Иван-урус.
И верю я, что время подойдёт,
И каждый «новый русский» всё поймёт.
Поймёт начальник, мэр и Президент,
Что наступил критический момент,
Что Русь жива, что правит русский дух,
И дяди Сэма доллар нам не друг.
Что сталь крепка, и наш огонь горит.
И наш народ нас отблагодарит.
Что сохранили в душах мы огонь,
Когда бесплатно чистили вагон,
Когда детали лили для машин
И получали жалкие гроши.

Друзья! Сегодня вы – герои дня!
Но только правильно поймите вы меня.
Не дайте повод для бездушных дядь
Последние гроши у вас отнять.
Гулять и пить нам надо в выходной,
И лучше дома – хоть ужрись, родной.
Иначе будешь месяц ты пахать,
Чтоб денежки кому-нибудь отдать.
И, если есть в твоей башке мозги,
Ты сам себе хоть в этом помоги.

Друзья мои! Нам трудно жить сейчас,
Но так бывало много-много раз.
Пытаясь разобщить нас и прижать,
Забыли «господа», что все дрожат.
Но не от страха, а от злости той,
Что называлась на Руси – святой.
И если эту злость перетопить,
В ней можно все несчастья утопить.
Очистится от скверны вся страна,
Народ очнётся от дурного сна;
И на обломках прежней нищеты
В себя опять поверить сможешь ты.

Терпи, народ, условия трудны,
Но только в этом нашей нет вины.
Мы честно строим, пашем, создаём,
Мы Родине вторую жизнь даём.
И если бы не вы, мои друзья,
Поверить в это было бы нельзя.

Пусть каждый будет чист перед собой,
Пусть каждый не пасует пред бедой.
Когда мы вместе – жизнь ещё зовёт,
Пока мы вместе – Русь ещё живёт.

Друзья мои, вам тяжело, я знаю,
Но мир жесток, пока жестоки мы.
А если мы друг друга понимаем, —
Нам нет цены!

Жизнь – лишь событий земных кутерьма,
Разумом не покорённая.
Где-то играют свадебный марш,
Где-то марш похоронный.
Звуки, сливаясь, рождают мотив
Всех судьбоносных решений;
Только стихию в себе укротив,
Жить будем без прогрешений.
Кто-то страдает, кто-то поёт,
Кто-то играет на нервах.
Кто-то надеется долго и ждёт,
Что будет первым из первых.
А с высоты, если вдруг поглядеть,
Всё, до смешного, красиво.
И забываешь про боль и про смерть,
Что стало невыносимо.
Сверху – лазурь, по бокам – бирюза,
Низ – изумрудного цвета.
Если бы рядом родные глаза, —
Было б прекрасно всё это.