Николай Боровой - Каменный остров

И если бы не эта «вера» —
Возможно было б различить
Физиономию Луценко
С «Хотилы вбыть», «хотилы вбыть».

Мне очень жаль, достойный Быков,
Что ум российский среди тьмы,
Ослепнув, выбрал Украину
Как символ всей своей борьбы,

Живое олицетворенье
Того, чего в России нет,
Как образ совести мучений,
Которых высох даже след,

Как символ – шумный, громкий, буйный —
Своей моральной правоты,
Сопротивления режиму,
Кнуту над контуром толпы.

Ведь если лжет режим, не может
Быть Украина не права,
Живой укор – она поможет,
Чтоб не глупела голова,

И чтобы правду среди кривды
Суметь надежно различить,
Тиранов – хитрых, злобных, лживых,
Беспрекословно обличить,

И может быть пробудет совесть —
О вера, гибнешь ты порой
Надежд, души и жизни позже,
Как символ вечности немой.

«Свободы светоч», нам опора
В конечно праведной борьбе.
Режим ведь – зло? Увы – бесспорно.
А значит – чтоб на стороне

Стоять бесспорной, светлой правды,
За Украину стой горой,
Она – живой укор тиранам,
Их козней жертва, твой герой,

И если против ты режима,
Его шекспировских злодейств,
То выжги символ Украины
Себе в каком-нибудь из мест,

И флаг ее, как флаг фрондерства,
И символ смелости людской,
Неси развернуто и гордо
Над непокрытой головой.

Вовсю нещадно в спорах «гэ-кай»,
Свою гортань не пожалев,
И станешь точно – «человеком»,
«Свободным», «гордым» и «тэ-дэ»…

Мне жаль топить, о милый Быков,
Ваш дух в сомнениях и мгле,
Но образ этот Украины
Вы лишь придумали себе —

Не Вы один, все скопом, сразу,
В порыве совести живом
Не видя то, что видно глазу,
Совсем – увы – не под стеклом.

Как тот парнишка, что читает
Немало добрых, светлых книг,
Влюбившись в барную шалаву,
Ее принцессой слепо мнит.

Оставьте «веру» и «химеры»,
Теням оставьте бой теней,
Не тратьте силы. Ваше дело,
Куда, поверьте мне, «правей».

Одно отставьте от другого,
«Зерно отсейте от плевел»,
Лишь так не тронете святого,
Не оскорбите правды дел.

Ведь то, что прокурор Луценко —
Безумный, наглый, лживый гад,
Совсем не значит то, что Кремль
Нигде ни в чем не виноват,

Никак не ставит под сомненье
За честность выборов борьбу.
Я опускаю уверенья,
Они здесь точно ни к чему.

Довольно же бояться правды!
Вот, Гегель вспомнился сейчас:
Ее, жесткую, признайте —
Свободой всех одарит враз!

Ведь крах иллюзий – как свобода,
А разочарованья дым
Бывает все-таки выводит
К путям чуть более прямым.

Какой не будет эта правда —
Любых иллюзий, снов, теней,
Всего того, что «как бы свято»,
Она окажется ценней.

В том, чтоб принять ее такою,
Какая есть, без всех прикрас —
Не грех «неверия», а совесть,
Я в этом уверяю Вас,

Не «вельзевула дух» зловредный,
Циничный, словно жизнь сама,
Крушащий «ценности и веру»,
Сомнений льющий яд сполна,

А только мужество и совесть —
Таким путем они идут.
Окей, затянута уж повесть,
И утомил, конечно, труд.

Мы долго верили – но правда
И очевидна, и жутка,
И отвратительно банальна,
И тошнотворна, и горька —

Так что ж, бежать в иллюзий дебри,
Трусливо в «вере» утопать,
Хоть разум требует не верить,
А совесть – горько признавать?!

Так что – продолжить представленье,
Бесстыдно, на глазах у всех?
Сегодня мужество в неверье,
А в вере – грех, смертельный грех.

О, нет – безжалостно, со смехом
Топтать химеры, только так.
И поглядишь – забрезжит светом,
И ощутишь – не вечен мрак.

О, тайна Кафки измерений!
В них все наоборот и вспять:
Моральность – в том, чтобы не верить,
А глупость – в том, чтоб доверять.

Благословенно же неверье!
Ведь в нем надежда, что всегда,
На тонкой ниточке сомненья
Душа спасется от греха.

И чтоб сберечь свою свободу —
Всю жизнь, как жизнь ее ценя,
Пишу скептическую оду —
Не для «ответа», для себя.

ОДИНОКАЯ В НЕБЕ ЗВЕЗДА…

Одинокая в небе звезда.
Будто снова сошел благовест.
Будто создана эта земля
Самым лучшим из созданных мест.

Будто нет в ней ни крови, ни лжи,
Ни обмана, ни подлых затей,
Будто в ней не безлюдно один
Человек там, где полно людей,

Будто цвет самых чистых надежд
В ней не пыль под ветрами судьбы.
И борись за одним только тем,
Чтобы сгинуть в накале борьбы.

Будто сладостный звезд горизонт
Не таит за собой пустоты,
И тонуть в ней неписанный срок,
И губить в ней любовь и мечты.

Ну, а может быть эта звезда
Каждый вечер снисходит затем
Чтобы светом своим указать,
Что и бездна имеет предел,