Анатолий Объедков - Моя Атлантида. Избранное

Снег летит, и ночь светла,
Что-то в ней такое есть,
Что святые купола
Шлют стране благую весть.

Над кремлём не видно туч,
Всё вокруг белым-бело.
Воздух нежен и певуч,
Словно лебедя крыло.

Снег летит, и эхо дней
В нём находит свой покой,
Словно нет его родней…
С ним и я теперь другой.

Звонят, звонят колокола
В рассветных сумерках России,
Их звон плывёт в небесной сини,
Превозмогая силы зла.
Их звон – предчувствие весны,
Когда вокруг всё оживает,
И в даль он явно снаряжает
Все наши трепетные сны,
Когда сквозь дымную метель —
Сквозь все ухабы и тревоги —
Летишь ты, и поёт свирель
Над остриём твоей дороги.

Валдай, Валдай – ямщицкая страна,
Где резвой тройкой веют времена.
Вечерний свет, озёрный блеск воды,
За церковкой – цветущие сады.
Ты – юная, сама как райский сад,
Но время я не поверну назад,
Чтоб снова здесь нам встретиться с тобой.
Ты – в памяти, за дымкой голубой.

Разгулялась шальная метель.
Облетевшей листвы акварель
Робко красками брезжит в саду.
По тропинке я тихо иду
К потемневшим, застывшим прудам,
К отгоревшим, как спичка, годам.
Веселит душу ветер и снег,
Мне напомнив о нашей весне,
И поёт среди голых ветвей
Улетевший на юг соловей.

Хранитель-ангел северной столицы,
Как солнце, вспыхнул в сумерках Руси,
Где до сих пор его сиянье длится,
Светло сверкая в бисере росы.

Краеугольным камнем входит в душу
Вся жизнь его – суровый материк.
Он освятил известную нам сушу,
И мудрость он державную постиг.

Он, как Георгий, поразил дракона,
Грозившего опустошить страну,
И правил он по высшему закону,
Храня народ и нашу старину.

Жаром дышат солдатские выси,
Пораженья остались в былом.
В наступленье пять наших дивизий,
И на фронте теперь перелом.

Он звучит и в словах Левитана,
Замирая в окопном дыму,
И его повторять неустанно
Можно даже в разбитом дому.

Сквозь огонь самолёты и танки
Устремляются с боем вперёд,
И плакат на двери полустанка
Говорит всем, что враг не пройдёт.

Не умолкает моря шум.
Он, как орган, порой звучит
В открытой раковине хрупкой,
Когда прольётся лунный свет.
И горы слушают его,
В туманной дымке растворяясь.

Хотя стою я здесь недавно,
Мне кажется: века прошли,
Когда его я услыхал,
Как голос трепетный Вселенной,
Как высший смысл всего земного.
Тревожит, мучит он меня

Своей глубокой, грустной тайной.
Уйду из жизни, он же будет
Всё так же для других звучать.
И набегающие волны
Навряд ли вспомнят обо мне.
Что им волненья наших душ?..

Не забывай меня, мой милый,
Прошу, меня не забывай.
Любить я буду до могилы
Тебя и твой родимый край.

Не забывай все наши встречи,
Храни любовь мою, храни!
Проходит жизнь, спешит к нам вечер,
И вдалеке горят огни.

Порою кажется, что время
Трепещет флагом на ветру,
Но, милый мой, оно не дремлет,
Звонит и будит поутру.

Не забывай меня в разлуке,
Не обрывай наш майский сон…
К тебе протягиваю руки
И слышу я венчальный звон.

Черпать воду решетом
Можно ночью из колодца
И на время быть шутом:
Веселиться как придётся.

Я хочу достать воды,
Я тащу журавль руками.
Шест касается звезды
И сбивает лунный камень…

Мне, наверно, повезло:
Он сияет и искрится,
Словно свет пера жар-птицы,
И вокруг, как днём, светло.

К тебе я обращаюсь, Иловай:
Храни себя, храни родимый край,
Всё то, на чём стоит Святая Русь,
А я к тебе под ропот струй вернусь.

Расти ты снова табуны коней,
Сажай на них ты верных сыновей.
Идут с грозой лихие времена,
Пора, пора вновь ладить стремена!

Дай твёрдость мне, а в руки – грозный меч,
Чтоб смог я землю от врагов сберечь,
Чтоб сын продолжил на земле мой род,
Тогда и дух мой тоже не умрёт.

Астральное эхо весны
Мои вновь наполнило годы,
Где зори всё так же красны,
И выси, как месяц, ясны,
И льются кастальские воды
Той жизни, что в дали звала,
Звенела рассветною ранью,
Где слышались колокола
С протяжным, как грусть, замираньем
В стремнине нахлынувших лет,
В гудках и в душевных порывах,
Когда я был чувством согрет
И взят был на поезд билет
В днях юных, хмельных и бурливых.

Что – судьба иль веха? —
Я узнаю вскоре,
Наплывает эхо
На меня в соборе.

Разгорелись свечи,
Размягчились лица,
От икон под вечер
Тёплый свет струится.

Оживают фрески,
Ангелы как дети,
И влетает дерзко
Грозный гул столетий.