Александр Досов - Под чадрой

Здесь строки чёрные как ночь,
Даже чернее черноты.
Отбросив предрассудки прочь,
Взгляни на чёрные листы.
Слова, прикрытые чадрой,
До боли с детства нам знакомы.
Ты черный занавес открой,
Очнись и выползи из комы.
Даже в кромешной темноте,
Где чёрной кошки нет в помине,
Всегда есть место красоте
И доброму огню в камине.

Взяв в руки чёрный уголёк,
За штрихом штрих на полотне,
Изобразить художник смог
Во мраке ночи свет в окне.

Листая чёрную тетрадь,
От скверны душу очищай.
Всё в жизни нужно испытать,
Но мыслей чёрных избегай.

Под чадрой негатива не видно,
Ведь чадра же сама негатив,
И бывает до боли обидно,
Что у песни фальшивый мотив.

Жизнь, как женщина в чёрной накидке:
Ни лица, ни улыбки, ни глаз.
Совершаем мы часто ошибки,
Раз за разом, по тысячи раз.

Вроде всюду раскиданы грабли,
Без конца наступаем на них,
Босиком по отточенной сабле
Ходит только факир или псих.

Во грехе продолжаем мы жить,
Ни шайтан и ни черт не пугает.
Всех Господь продолжает любить,
Но чадру упразднить не желает.

На пороге Новый год.
Кто не пил, и тот запьёт
В ожиданье конца света.
А его всё нет и нету.

Откупорили бутылку.
Нанизали хрен на вилку.
Чем то ж надо закусить,
Всё равно уже не жить.
Мир у бездны на краю,
Скоро будем все в раю,
Ну, а кто по жизни гад,
Попадёт, конечно, в ад.

Хрен без соли доедая,
Люди ждут пророков Майя,
Чтоб задать один вопрос:
«Кто дурную весть принёс?»
Появились вождь и жрец,
Мнут «солёный огурец».
С Новым годом поздравляют
И народ свой восхваляют:

«Люди Майя – высший свет.
Во вселенной круче нет.
Палку мы не перегнули,
Вас ни в чём не обманули.
Всё сбылось, что предсказали,
И «конец» вам показали,
И вселенной высший свет,
Ёлку и парад планет.

За бестактность извините.
Долго, счастливо живите,
Пейте, пойте, отдыхайте
И про нас не забывайте».

У порога помолились,
Низко в пояс поклонились
И растаяли как снег.
Следом слово взял узбек:

«С Новим годим, мой друзья!
Очень горька плакил я.
Наш народа жит устал,
Канец свет давно настал.
Самий маленький бида,
Нету газа, свет, вада.
На паляна хлёпка нет —
Эта хужи канец свет».

Аксакал в мачеть сабрался,
Там с Аллах пасавищался
И ришиль на свой савет:
«Атминяем канец свет.
Пака жив Расия-мать,
Ми не будим умирать!»

А теперь позвольте тост,
Как всегда, он очень прост.
Будем живы – не помрём,
Выпьем и ещё нальём.
Веселись честной народ,
На пороге Новый год!

Хотел чадру я от вуали отделить,
Чтоб не мешать эротику с порнухой,
Потом решил особо не мудрить,
Перефразировал «лохматочку на муху».

А «хулиганчика» я «слоником» назвал,
При этом, никого не оскорбляя,
Такую красоту нарисовал…
«Прости ты меня, мамочка родная».

Под лунным светом шевелится стог,
И тихий шепот прерывает поцелуй.
Вуаль откинув, обнаружил «хоботок»,
А под чадрою: «Милый, не балуй».

Твой пылкий взгляд меня буквально сжёг,
Я не испытывал такого никогда,
Вуаль откинув, обнаружил «пирожок»,
А под чадрою «клювик из гнезда».

Дождь бьёт по лужам барабанной дробью,
Лягушки лупоглазые смеются,
Вуаль откинул – занимаются любовью,
А под чадрой – ну точно, не дерутся.

Так можно бесконечно продолжать,
И чёрта вспоминать, и чью-то мать,
И «В», и «На» друг друга посылать,
А лучше всё вуалью прикрывать.
И под чадрою ничего не замечать.

Чадра – арабская вуаль
Из очень плотной чёрной сетки,
Что там – веселье иль печаль,
Кто там – старуха иль кокетка.

Не приподнять, не заглянуть,
А любопытство распирает,
Но даже думать позабудь,
Аллах за это покарает.

Не возжелай жену чужую,
Свою хлебай хоть поварёшкой.
А вдруг Аллах послал кривую,
Глаза в разбег и нос картошкой.

Или там милая улыбка,
Нос кнопочка и нежный взгляд,
Вдруг это Господа ошибка,
А хода нет уже назад.

Нет выше счастья у людей —
Себя в потомках возродить,
И ради собственных детей
Любую должен ты любить.

Краса в душе. А между ног
У всех всегда одно и то же.
Её такую создал Бог,
А Божий дар хулить негоже.

Да, пусть продлятся Ваши дни.
И если правильно поймешь,
Как в душу в зеркало взгляни,
Ты сам-то на кого похож?

Открыли, начали читать,
Отговорить я вас не смог.
Хочу совет последний дать;
Прочесть сначала эпилог.

Если хочешь ты поматериться,
Зло кипит, готов взорваться и взбеситься,
Словно пёс, готов с цепи сорваться,
Но не хочешь хамом показаться,
Ты к природе за советом обратись.
Сколько хочешь, но без мата матерись.
Недругов культурно обзывай.
Но и про себя не забывай.
Ты, пожалуй, тоже не святой,
Выскажусь, и слово за тобой,
Если только будет, что сказать,
Чтобы моих слов не повторять:
«Ты что, «Алёнушкин братишка» так не весел,
Сидишь на Хрящике, лишь только ноги свесил,
Слезятся Линзы, Негатив лопатой,
Сарделька между Булками зажата,
Схватил оригинальный бутерброд,
Глотаешь, не жуя, как бегемот.
На пятки плещешь Пенистое пиво,
На Хвостик бабочки, завидуя тоскливо,
Глядишь ты, и дрожащею рукой
Пытаешься Балык с одной ноздрёй
Усердно под Медузой отыскать.
Струю из Гофры лишь успел поймать,
Утратил сладость Перчика стручок,
На этот измочаленный Крючок
Нанизывай хоть червяка, хоть мошку,
Не клюнет даже мелкая рыбёшка.
Возможно, Его глист за брата примет,
Поползает на нём и тут же сгинет,
В парной овёс, пропущенный сквозь лошадь.
Подальше от греха, покинув площадь,
Загромыхали под жокеем Кости.
Хвост, распушив к хохлам, помчались в гости
С живым Деликатесом пообщаться
И с Петушком в пыли покувыркаться.
В болоте с Февралями погулял,
До поля кое-как доковылял,