Евгений Журавлев - Любовные игры и сказки любви

Каждый день очень важные новости,
Что назавтра смешны и пусты,
Лишь твои белокурые волосы
Неизменно светлы и чисты.

Дня такого не вспомню я длинного:
День, как старый калека, ползёт.
Не идёт, не идёт Константинова.
Видно, толстый готовит отчёт.

Видно, где-то она – в бухгалтерии —
В белокуром потоке волос;
И сижу я в одном лишь уверенный,
Что меня она водит за нос.

Выдыхается наше шампанское…
И пусть сильно в неё я влюблён,
Этой выходкою хулиганскою
До сердечных глубин возмущён.

Но едва ты появишься в комнате,
Сердце полно восторгов и слёз.
Не в шампанском тону я, а в омуте
Золотисто-игристых волос.

Нет тебя… Со мной моя бессонница,
От неё дуреет голова;
Рядом моя прежняя любовница,
Шепчущая нежные слова.

Я лежу, постелью давит твёрдою
Рану мне, и я хочу послать
Чёрным танком с тупорылой мордою
Боль свою – твой сладкий сон прервать.

Боль моя железным лязгом гусениц,
Светом фар, безумною пальбой
С сумасшедшей яростью покусится
На твой сон и твой ночной покой.

И тебе, моей тоской разбуженной,
В темноте привидится точь в точь:
Чёрный танк стоит обезоруженный,
Белый флаг выбрасывая в ночь.

Переворачивает страсть,
Вывёртывает всё наружу.
Приду домой и обнаружу:
Осуществила обыск власть.

Толпа страстей как опера
Ворвалась в душное жилище,
Замков не стала отпирать,
Взломала, скомкав ордера,
Тайник души, оставив нищим.

Из – под стола и половиц,
Из кладки многолетних зданий
Изъяла тысячи страниц
Любовных писем и признаний.

Бесстыдно чувства вороша,
Их тоже приобщили к делу,
Была обыскана душа
И доскональнее, чем тело.
Отбила крылья у мечты,
Сломала кукол суеверий.
Когда ко мне явилась ты,
Нашла незапертыми двери.

Смела окурки папирос,
Сварила впрок кастрюлю супа…
Ещё не гонит на мороз
Страстей грядущих опергруппа.

Ворвётся в дом страстей толпа,
Тебя погонит в ночь, наружу,
И страсти примутся топтать
Мою измученную душу.

Сердце бьётся, как маленький кролик,
В паутину попавший силка.
Мы играем различные роли:
Жертву – я, ты играешь стрелка.

Всё моею забрызгано кровью,
Но вины за тобой не найдёшь.
Ведь известно: при выстреле дробью
Неизвестно в кого попадёшь.

Я не стану зализывать рану,
Что твоя нанесла мне рука…
Пусть погибну, но всё – таки встану
Под свистящую пулю стрелка.

Ты меня не целуй губами:
Всё равно я не верю в рай;
Поступай как положено даме:
Сердцем словно мячом играй.

Я давно ничему не верю,
Но каприз твой смогу понять;
Даже если ты хлопнешь дверью,
Я открою её опять.

Мы, мужчины, виновны сами,
Что не можем так мило врать;
Я целую других губами:
И считаю, что это – рай.

Я проснулся сегодня счастливый:
Видел ту, кого долго искал;
Это выдал мой взгляд похотливый,
Это выдал мой волчий оскал.

Я имел её так, как я в жизни
Никогда бы её не имел;
Лишь боялся, что кровь моя брызнет
Из разбухших пещеристых тел.

И она мне приснилась такою,
Какой в жизни её не видал;
Лишь боялся: глаза я открою —
Сон уйдёт как сквозь пальцы вода.

Было всё, но никак в этой жизни.
Я проснулся… Во мне пустота.
На одной со мной простыни киснет
Или та, или вовсе не та?

Гудит пчела – разбужена весной,
И липок лист, и жарко солнцу в небе;
И душу мне расчёсывает гребень
Великой радости – небесной и земной.

В природе всё разбужено весной
И одного мне только не хватает:
Тебя! Тебя! Ведь всё кругом тобой
И говорит, и дышит, и летает.

Среди баб в электричке можайской,
Среди глупых и заспанных морд
Я увидел улыбкою майской
И любовью очерченный рот.

Поезд наш миновал Одинцово,
Мимо мчались составы, трубя.
Я смотрел на румянец пунцовый,
Что хмелел на щеках у тебя.

Запах пота горячий и острый
Все сильнее вагон наполнял;
Я забылся, лишь тонкие ноздри
Я в восторге немом созерцал.

Всё кружилось в неистовом танце
И в безудержном вихре любви;
Запускал я незримые пальцы
В розоватые пряди твои.
Разум вдруг потеряв и понятье:
Где я? Что я? Безумный вопрос!
Я срывал с тебя лёгкое платье
Под железную пляску колёс.

Поезд мчался всё дальше и дальше…
Впереди показался вокзал…
Ты сошла… Не заметила даже,
Как сейчас я тобой обладал.

Я люблю эти губы капризные,
Просто губы… Без вздохов и слов.
Твои губы как будто обрызганы
Первой влагой весенних цветов.

Я люблю эти мелкие трещины,
Что поверхность губы бороздят;
Мне в них буйная нежность мерещится,
От которой молчат и кричат.

Я люблю твои губы капризные,
Просто губы… Без вздохов и слов.
Я целую их жадно… Обрызганный
Влагой сорванных ветром цветов.

Гроза… Закрыты плотно окна
Глухими ставнями твои,
И ветер пыльные волокна
Вплетает в волосы мои.

Грозой грядущей увлечённый,
Стою и жадно жду дождя.
Окном закрытым разлучённый
С тобой, красивая моя.

Дождинки первые упали,
Дыханье ветер затаил,
И звонко стёкла задрожали:
Как будто кто – то их разбил.

И я моей грозой разбужен,
Обрызган ею, освежён,
Любуюсь радугою в луже,
Не видя радуги окон…

Играет солнца каждый локон,
Цветут под радугой ручьи;
Не вижу я раскрытых окон,
Отдавшись грозовой любви.

Я не жил в твоём Коломенском,
Но теперь, как на поклон,
Сердце рвётся, сердце ломится
В твой родной микрорайон.

Место древнее, музейное…
Но влечёт одно всего:
В этом воздухе рассеянный
Запах тела твоего.