Евгений Журавлев - Любовные игры и сказки любви

Ты плывёшь, не торопясь, в бассейне:
Плеск воды и твой красивый смех.
Среди многих, многих воскресений —
Это воскресенье лучше всех.

Мне не надо таблеток и капель,
На земле я уже не жилец;
Подняла ты сверкающий скальпель,
И шепчу я с восторгом: «Конец.»

Я тобою искромсан как в морге.
Весь распластан, лежу нагишом,
Но душа моя шепчет в восторге:
«Я опять у тебя под ножом.»

Мне не надо таблеток и капель,
Только блеск твоих розовых губ,
Твой стальной, твой сверкающий скальпель,
Сладострастно терзающий труп.

И пока мой единственный атом
Не рассеется в бездне миров,
Я под нож твой, мой милый анатом,
С лёгким сердцем ложиться готов.

В этом мире всё глупо и странно
(Или стало вдруг сердце грубей?)
Ты сегодня мне очень желанна.
Ну, а я не желанен тебе.

В этом мире всё странно и глупо:
Мы – игрушки у наших страстей;
Мной твои зацелованы губы,
Только ты ледника холодней.

Чем твои расшевелятся страсти,
Чем твою я развею тоску?
Я и так разрываю на части
Окровавленный сердца лоскут.

Для меня непонятною
Оставаясь всегда,
Ты улыбкой приятною
Прибавляешь года.

Оставаясь загадкою
Словно взгляд из-под век,
Речью нежной и сладкою
Продлеваешь мой век.

И, пугая капризами,
И молчаньем в ответ,
Ты на жизнь мне нанизала
Много радостных лет.

Мы когда-то расстанемся,
Я увижу, что сед.
У меня ты, красавица,
Забрала много лет.

В воскресенье, в половине пятого,
Ты другую открывала дверь…
Я не знаю более приятного:
Ты со мной, любимая, теперь.

В воскресенье, в половине пятого,
Ты – не с ним, а я с тобою – здесь.
Полон я восторга непонятного:
Ты – моя, и я – твой тоже весь.

В воскресенье, в половине пятого,
Не последний и не первый раз вдвоём…
Не волнуйся, мы его, проклятого,
Перелюбим и переживём.

Счастье мы с тобой искали,
Но не знали как найти;
Прикоснулась ты сосками
Невзначай к моей груди.

Я обманут этой грудью,
Золотых волос дождём.
Целоваться долго будем.
Вместе счастья подождём.

Мне мало нескольких минут,
Пока твои держу я руки…
И вот я вою на луну
От неизбежности разлуки.

Мне мало нескольких минут,
Пока тебя целую жадно.
И вот я вою на луну
Безрадостно и плотоядно.

Мне мало нескольких минут,
Интимной близости поспешной,
И вот я вою на луну
Отчаянно и безутешно.

Мне мало нескольких минут,
Годов, веков, тысячелетий..,
Чтобы желать тебя одну,
Мной созданную в лунном свете.

Так всегда происходит на свете
И теперь уж реви, не реви,
Но ворвавшийся в форточку ветер
Сдует с губ твоих атом любви.

Он, резвясь, этот атом подхватит,
Через горы, моря пронесёт,
И на чьё-то, без выбора, платье
Как соринку с ладони смахнёт.

И другая, не зная покоя,
В незнакомой, далёкой стране
Будет думать: «Что это со мною?
Кто же он, приходящий во сне?»

Так всегда происходит на свете.
Сколько лет для любви не живи;
Но захлопнувший форточку ветер
Пронесёт мимо атом любви.

Заводилы пьяных оргий,
Игр любовных, групповых,
Мы теперь в больничном морге
На столах лежим стальных.

Мы к любви готовы: голы.
Только нет желаний в нас.
Ты была прекрасным полом,
Возбуждала всякий раз.

Ты теперь совсем раздета,
С мягкой шёрсткой между ног.
Но к тебе, моя Джульетта,
Равнодушен спящий морг.

Твоя плоть уже разъята
Острым скальпелем врача,
И соседнего собрата
Не заставишь ты кончать.

Почернели наши губы,
Нас никто не оживит.
Мы давно, Джульетта, в трупы
Превратились без любви.

Бросим, родная, ругаться,
Вытри скорее глаза,
Я только начал спиваться,
Можно вернуться назад.

Это сейчас от бутылки
Трудно меня оторвать;
А ведь какой я был пылкий,
Как я умел целовать!

Как я ухаживал смело,
Как откровенно ласкал;
Всё… это самое дело…
И… вековая тоска…

Если во всём разобраться,
Пей иль не пей, но живи;
Просто не нужно бояться
Собственной пылкой любви.

Надо разбрасывать душу,
А не спешить заливать;
Выбраться лучше на сушу,
А не в вине утопать.

Близится время обеда,
Всех домочадцев зови;
Выпьем с тобой напоследок,
Поговорим о любви.

Дождик каплет уныло
Словно слёзы из глаз;
Называть тебя милой
Забывал я не раз.

Целовать и ласкаться
Забывал много лет;
И на просьбы остаться
Отвечал часто «нет».

На простые подарки
Был расчётлив и скуп;
Были ласки не жарки
Как под слоем скорлуп.

Как собака за палкой
Я набегался всласть;
И за похотью жалкой
Проворонил я страсть…

Протянулась рука и погладила,
И осталась на коже моей
Словно мелкая, лёгкая ссадина,
Раздражённая солью морей.

Протянулась рука и погладила,
Содроганья сдержать я не мог.
Будто разом – петля, перекладина,
Табурет кувырком из-под ног.

Протянулась рука и погладила,
Сколько ласк незнакомых подряд!
Словно юркая, скользкая гадина
Цепенящий мне впрыснула яд.

Протянулась рука и погладила.
Сколько хочет ласкается пусть,
Пока нежность свою не истратила,
Пока бьётся под кожею пульс.

В этот вечер усталый, голодный,
Я привёл эту женщину в номер
И в гостинице этой холодной
Стало жарко как в собственном доме.

В этой самке чужой и безродной,
Разрываемой мною на части,
Я в гостинице этой холодной
Всё искал невозможного счастья.

Несогревшийся, злой и голодный,
После нашей с тобою разлуки,
Я в гостинице этой холодной
Целовал твои тёплые руки.