Алекс Брут - Черная-белая

Двери открыты, но нет никого, кто придет.
Нет ничего, что могло бы спасти этот вечер.
Жизнь предъявляет с презрением гамбургский счет —
список на мятой салфетке; и он бесконечен.
В нем затерялось так много хороших имен,
тех, что приходят на ум по ночам и по пьяни.
тех, кто в финале, наверное, будет спасен,
тех, кто достоин судить, но, в итоге, не станет.
Здесь, у окна, мы сидим и негромко поем,
и с хрипотцой подбираем тяжелые ноты
песни, которую нужно петь только вдвоем,
с гордостью стоя на самом краю эшафота.

Тоска по счастью навалилась в темноте
под мерный стук купейного вагона,
когда он слушал ритм заворожённо
и вспоминал, как водится, не тех.
Девчонку с выпускного – каблуки,
испачканные грязью, пьяный шёпот,
глаза безумные и первый взрослый опыт
у мелкой заболоченной реки.
Он вспомнил ту, которая всегда
гнала его, увидев у порога;
Сломавшую судьбу и веру в бога;
И ту, что собирала чемодан.
Не вспомнил только ту, что до утра
волнуется бессонно на девятом,
которой хватит полуслова, полувзгляда,
чтобы пойти за ним, не думая, на край.
А он лежал и думал: «Как же так?
Мы вспоминаем тех, кто недоступен
и любим равнодушных. В этом клубе
бывали все – простой жестокий факт.»

Параллельным прямым на плоскости
пересечься нельзя – аксиома.
Но тебя не волнуют тонкости
геометрии. По-любому
мы сойдемся в пространстве и времени.
В перспективе, но не в бесконечности.
И останется пульсом в темени
ощущение безупречности.

Если верить слепой математике,
мы с тобою почти безнадежны.
Ну а если откинуть прагматику, —
все случается. Все возможно.

Я выдумал небо.
Я выдумал нам облака.
Ложись со мной рядом в траву
И бери мою руку.
Мы будем лежать
И мечтать,
Составлять из них пары, пока
Вокруг не погаснут огни,
Не затихнут все звуки.
Я выдумал звезды.
Я выдумал даже луну.
Полезли на крышу
Оттуда их видно получше.
Я должен тебе показать непременно
Одну,
Которую выдумал первой.
Садись и послушай.
Здесь май зазвучал так похоже
На южную ночь.
Сирень зацвела в удивлении,
В воздухе – лето.
Мы вместе придумаем мир,
Ты мне сможешь помочь.
Осталась лишь пара мазков
золотистого цвета.

Вокруг темнели и поблёскивали лужи,
сгущалась майская безветренная ночь.
Казалось, Питер был насквозь простужен,
себе позволив ненадолго занемочь.
Они спешили, но Нева лизала ноги
и умоляла их не уходить,
как будто в темноте стояли боги.
Литейный мост готов был дать кредит —
не разводить свои бетонные пролеты
и подарить ещё хотя бы пять минут
влюбленным. Ведь, у них свои заботы —
успеть сказать о главном. Подождут
таксисты, реки, графики разводок.
Весь мир замрет, чтоб он ей прошептал:
«Послушай, я потратил годы,
чтобы найти тебя, и все же отыскал.»

Расскажи мне о том, что точно
не случится. Хотя могло бы…
Про мосты и про ветер восточный,
про любовь, как в кино, до гроба.
Про звонки, смски, свидания,
про такси, где на заднем тесно.
Про постели и завтраки ранние,
на югах в номерах двухместных.
Расскажи мне о том, как страшно
понимать, что счастливей не стали.
Только это теперь неважно…
Я молчу, а во рту привкус стали.

Смеркалось. Загорались фонари
на темных и неубранных аллеях.
Кричали птицы, словно бунтари,