Кондратий Пахотин - На досуге

Не хватает естества!

И с завидным постоянством

В жизни хвалим мудреца,

Чтоб, оправившись от транса,

В нём увидеть подлеца.

Только кто разумно может

Объяснить в конце концов,

Кто же так умело множит

Подхалимов и льстецов.

Верю я, что перестройка

Не девчонкой-егозой,

А промчится жизнестойкой

Очистительной грозой.

К удивленью иностранцев

Весело, как на парад,

Собирался кворум старцев

Для вручения наград.

Подхалимов камарилья

Станет кучками и в ряд,

Похвалы, как птичьи крылья,

В тёплом воздухе парят.

И в восторженном экстазе

Крикнут: «Браво и ура!»,

Не задумавшись ни разу,

экономика – дыра.

Потому душа в печали,

Даже оторопь берет,

Перестройку мы начали,

Лишних тысячи забот,

Лишних тягостных усилий

Снова на себя взвалили,

Или вновь наоборот –

От ворот да в поворот?

1989

***

В летнем небе не слышно блеснула зарница

Внезапно, как выстрел, за ивами Буга.

В ветвях завозилась уснувшая птица

У края опушки растущего дуба.

Окончился день и умчался куда-то,

Махнул на прощанье рукою заката.

Прохладная ночь накатилась упруго –

Надежды, любви и разлуки – подруга,

Туманной вуалью укрыла вокруг

Разрушенный дом и заброшенный пруд,

Укрыла следы отшумевший войны

И отблеск в воде отраженный Луны.

Когда-то, двадцатого века в начале,

Здесь песни звучали и слёзы печали,

Здесь страсти кипели, кипела работа,

Жила здесь о будущей жизни забота,

Тут клали когда-то кирпич к кирпичу,

Бедному – хлеб, лишний злат – богачу.

Здесь жили и строили мирные люди,

Молились Христу, соблюдали обряды,

Но в шорохе в вечность исчезнувших будней

На каждого тайно точились снаряды,

Готовились ткани и шились шинели –

Маячил над пашнями призрак шрапнели.

Давно окончилась война,

Посеяв смерть и пустоту.

И смотрит с высоты Луна

На всю земную суету.

Пряча след цивилизаций,

Катится время по спирали,

Погибшие не возвратятся,

Не знают скорби и печали,

Не видят утренние зори,

Не могут с близкими встречаться,

Лишь мчится время по спирали

И прячет след цивилизаций.

1989

***

Открытый враг и тайный враг –

Простые, в общем-то, понятья,

Но будь умён, а не простак,

Не угоди ему в объятья.

Открытый враг убьет тебя

В атаке яростно-упорной,

А тайный, ласково скорбя,

Опутает молвою чёрной.

С врагом открытым, как с судьбой,

Нельзя играть в слепые прятки,

Когда идёт открытый бой,

Судьба не принимает взятки.

А тайный враг, как верный друг,

Твои усилия умножит,

Но если ошибёшься вдруг,

Он, торжествуя, уничтожит.

Открытый враг и тайный враг -

простые, в общем-то, понятья,

Но смерть, конечно, не пустяк,

Чтобы искать её объятья.

Двадцатый век, как гений злой,

Враждой и голодом объятый,

И смерть с зазубренной косой

Собрали урожай богатый.

Что нам несёт грядущий век?

Любовное вино в кувшине,

Иль на свободу человек

Отпустит ядерного джина?

Открытый враг и тайный враг

Из одного семейства братья,

Но смелым будь, не бойся драк,

Держи врага в своих объятьях.

1989

***

До свидания, Стофато!

Впереди у нас Тайшет.

Здесь хранится память свято

В летописи прошлых лет.

Тут всегда мужчины жили,

Ели хлеб, любили жён,

И одни в леса ходили

С острым кованым ножом.

А по воле господина,

Как бы не был путь далёк,

Уходили и на Запад,

И на Юг, и на Восток.

Но под кронами деревьев

Продолжалась жизнь своя,

Им на смену незаметно

Подрастали сыновья.

Их изменчивое время

За собой вело опять,

Обещая всем за верность

В души горечи печать.

До свидания, Стофато!

Ближе, ближе к нам Тайшет,

И хранится память свято…

Память – есть, героев – нет.

Тут давно утихли страсти

И умолк предсмертный крик,

Вынес все капризы власти

Русский кондовый мужик.

Он по прихоти державной

Строил Беломорканал,

Умирал в трясине ржавой,

В Магадане умирал.

Оклеветанный, избитый

И разлученный с семьей

Без вины семь раз убитый,

Но вернувшийся домой.

Стал усталою рукою

Править избы и погост,

Рассуждая сам с собою,

Мастерить ажурный мост.

И железною дорогой

Резать надвое леса,

Слева, справа – гор отроги,

Прямо – блеск от колеса.

До свидания, Стофато,

Как-то встретит нас Тайшет,

Ведь под крышей нашей хаты

Мира не было и нет.

1989

***

Как-то летнею порой

Над высокою горой

Загорелся яркий свет -

Неопознанный объект

В чистом небе появился,

Над горою покружился,

Выбрал ровную площадку,

Осмотрелся для порядка,

Над площадкой повисел,

А затем на землю сел.

Из сидящего объекта

На площадку вышел некто,

Оглянулся осторожно,

Убедился – дышать можно,

Объект сделал невидимкой

И заросшей тропинкой

Через каменный завал

От объекта пошагал.

А внизу растут берёзы,

Вдалеке бушуют грозы,

Меж берёз бегут дороги,

Видны ближние отроги,

Одинокие вулканы

Дремлют, словно великаны,

И такой волшебный тут

И торжественный уют.

По долине у залива,

Как на марше, торопливо

Мчатся быстрые машины,

И сидят в них люди чинно.

Другие же, как муравьи,

Делают дела свои:

Кто раскачивает краны,

Кто подписывает планы,

Кто торгует, кто поет,

А кто просто так живёт.

Опустился к автостраде

И решил: «Подъехать надо».

Постоял часок – другой,

Подвезти просил рукой,

Но гудящие машины

Пробегали мимо – мимо,

Объезжая некто ловко,

Безо всякой остановки.

Не обидевшись ни мало,

В город пошагал устало,

Где под небом голубым

В высоту клубился дым.

Мчатся люди белокожи -

На него обличьем схожи,

На дорогу смотрят зорко,

Исчезают за пригорком.

Как до города добрался,

Некто мне поведал сам -

Долго в поисках ночлега

Он ходил по адресам,

Но дежурные гостиниц

Закрывали грубо дверь

(Что железные теперь).

Но простая молодица

За собою увела,

Ключ от дома и от сердца,

Не колеблясь, отдала,

Напоила, накормила

И уложила в кровать -

Очень, видно, одиноко

Ей одной ночами спать.

Долго, целых три недели,

Некто в городе прожил

Дни минутами летели,

Ветер песни заводил.

Но в житейской канители

Некто, видно, не скучал,

Энергично три недели

Жизнь, как книгу, изучал.

А потом поднялся в гору,

Где оставил свой объект,

Над горой в ночную пору

Загорелся яркий свет.

Наш военный наблюдатель

Самолёт поднять хотел,

Но объекта обладатель

Быстро в небо улетел.