Наталия Рай - Дар небесам

Как звук после грома
Твой голос сейчас…
Кострово, огромно
Пылала свеча:
Я сердце сжигала —
Твоё растопить.
Да как бы солгали
Молящие – пить?
А ты – ухмылялся:
Рабыня – служи!
В другую влюблялся,
Купался во лжи.
Я не отклоняла
Ударов в лицо,
А плётка сменялась —
Под сердце – свинцом:
Ты целился зорко —
Не насмерть убить,
Не в сердце – в «семёрку»:
Рабыня – люби!
Но Ангел – за правым —
Молил за меня.
Из чёрной расправы,
Из злого огня
Он вывел на волю
Меня навсегда.
Мне смыла все боли
Живая вода.
А ты, обнаружив:
Ошейник – пустой,
Воруешь из кружек
У церкви святой.
И Господу злобно
Грозишь кулаком,
И жаждешь – на Лобном,
У чёрных мостков,
Да с цепью на шее
Увидеть меня,
И вздыбить Кощеем
Дракона-коня.
Но я – отмолилась:
Уже – не люблю.
Я всё, что спалилось,
Развеять велю.

Лицо – в лицо, глаза – в глаза,
Стоим, забыв вдохнуть.
И грудь – гранит, и грудь – базальт,
И нам – в одном тонуть…
Мимоидущий чей-то друг
Коснулся наших плеч.
И разомкнулся тесный круг,
Звенящий на стреле.
Да будет злого шутника
Колчан – навеки пуст!
Да стихнет жажда – все века
Несыто пьющих уст!
Но веселится сорванец
И тетива – звенит.
И на двоих – один венец,
Мольба: не измени!..
Мы в миг один сошли с ума,
Средь ясна-бела дня —
И глаз пожар, и лиц кумач
Закладом – у менял:
За сердце – два, за душу – две,
За двое губ – одни…
К тебе на грудь – моей главе:
За тягостные дни.
О, я не помню, милый, чем
Я до тебя жила!..
…За дар небес, за свет очей
я жертвы принесла.

О, Эвридика, Эвридика! —
Я за тобой – в Аид сойду!
Тебя, – прекрасной, луноликой —
Милей и краше – не найду,
О свет очей моей души!
Прими мой голос, арфы звон:
Гляди – застыли камыши,
Застыли пчёлы – над травой,
И звери дальше – не бегут,
И птицы дальше – не летят,
Застыл всех рек и бег, и гул —
Сейчас враги врагов простят!
О, Эвридика! Всю любовь
Земли стелю к твоим ногам!
О, Эвридика! Я тобой
Пленён, я вечно твой слуга!
О, Эвридика – два пути
Легли навек в единый путь,
И песнь моя – к тебе летит!..
…К Тартару боги кажут спуск!
О, Эвридика! Как смогла
Уйти одна ты в царство тьмы!
Олимп потряс мой страшный плач:
Я стал – слепым, я стал – немым.
О боги, боги! Горе мне!
О боги – милости молю:
За что мне даже смерти – нет?
Навек её одну люблю!
О, Эвридика! Свет очей,
Угасший свет моей души!
Не слышать мне твоих речей…
Со мною плачьте, камыши,
Рыдай со мною, вся Земля! —
Нет Эвридики! Нет навек!
О зверь! Пади, богов моля,
Чтоб и меня убил Зевес!
И смилостивился Олимп,
И разрешил в Аид сойти,
И – по рыданию молитв —
Её из смерти – увести.
Но – Эвридики руку взяв,
Ведя её под свет и синь,
Не оглянись – на миг! – назад!
Кто б как ни плакал, ни просил,
Какой бы ни был вопль и стон —
Не оглянись! Не оглянись!
Будь слеп, и глух, и будь жесток:
Так Эвридике жизнь верни.
И Эвридику вёл Орфей,
И дрогнул – в страхе потерять —
Под рёв и гром подземных сфер
Он проиграл, с собой борясь…
И произнёс Зевес вердикт:
Все пополам года деля —
Полгода ей – в Аид сходить,
Полгода – пусть поёт Земля…
И ждёт Весны Орфей всегда,
И плачет Осень вместе с ним…
Весь год – не быть им – никогда!
О, как же их – соединить?

Ой, жила да поживала —
Сладки пряники жевала —
Где-то в Туле пятикратная вдова.
Чай на блюдце наливала,
По три раза доливала
Свой – семнадцатилитровый! – самовар.
День-деньской чаи гоняла,
Рот крестами осеняла…
Не везет ей с мужиками – хоть ты плачь!
Всё глядела из окошка,
Как под липой – ходит кошка,
И поёт про лукоморские дела.
Истерзалась до печёнки:
Больно хлипок мужичонка!
Это вам не тридцать три богатыря!
И опять вдова – считала,
И, печальная – мечтала:
Вот бы в Туле бы им бросить якоря!
Снова пальцы загибала:
Даниил – не вынес бала,
Николай – на свадьбе сильно перепил,
Отравился – Фрол – грибами,
Саня – выпарился в бане,
Вместо мыла – динамит Иван купил…
В терему вдова сидела,
На дороженьку глядела,
Закипал пока долитый самовар,
И мечтала – хоть портретик
Ей бы выслал Тридцать третий!..
Лучше всех русалок – тульская вдова!
Быть шестым – не так зазорно!
Перебьётся Дядька чёрный!
Тридцать третий, верно, самый молодой…
Нет стыда у Чёрномора! —
Столько вдов безмужьем морит!
Холостых – и нагло держит под водой!
И мечта – казалась явью:
Ведь вдова – с пятью мужьями —
Месяц – замужем, три месяца – вдова!
До того вдове обидно,
Что шестого всё не видно,
Что не мил ей – белый свет и самовар!
Тяжко вдовушка стенала,
Сундуки свои пинала:
Хоть выбрасывай широкую кровать!
Тут примчалась повариха,
Сватья – баба Бабариха…
Порешили – женихов поворовать!
…То не лебедь над рекою,
То по трое скачут кони,
То из Тулы – в Лукоморье – шёл отряд,
Впереди – Черномориха —
Сватья баба Бабариха…
Эх, держитесь, тридцать три богатыря!
Лишь полгода миновало —
Тула – пела, танцевала:
Тридцать трое – стали в Туле под венец!
Впереди стоят в соборе
Бабариха с Черномором…
Потому-то Лукоморья – больше нет!

Марине Цветаевой

Марина, Марина, Марина! —
Полвека – как вечность, как день, —
Безлико и непримиримо —
Меж стуками наших сердец,
И в миллион-главой пустыне
Я маюсь – кого полюбить?
И снова, над времени стынью,
Сквозь козни всех чёрных Сибилл,
Сквозь годы, сердца и дороги
Я в вашу безмерность – лечу!
Чтоб пасть перед Вашим порогом,
Куда нет пути палачу,
Где можно уже не бояться,
Что маятник сердца – широк,
Где можно от счастья смеяться,
Что Цахес пропал средь миров,
Где – руки: к восходу, к закату,
Хоть – в пыль, хоть – в колени – лицом,
И что ни обнимешь – руками,
Ответит объятий кольцом.
Без страха любовь – разольётся:
Пигмеям – так страшен разлив!
И рот наконец-то напьётся —
За жажду безводной земли…
Марина! Так тяжко дробиться,
На атомы – сердце деля,
И не в кого вольно влюбиться,
И рубишь на проблески взгляд,
И здешним я – невыносима:
Как с солнца берут – по лучу…
Я в небо – со всей его синью —
Замученным сердцем – кричу:
Марина, Марина, Марина!
Возьмите – в безмерность – меня!
Отсюда – где непримиримо —
Как звери – боятся огня!