Виталий Аверьянов - Со своих колоколен

Где-то выше сердца песня завелась,
Песня завелась – душа извелась,
Вся душа измаялась давней маетой.
Выкинь все и стань простой!

Я не волк колдовской,
я отшельник мирской.
Я не хищный монах,
я грешник в стенах.
Лезу нá стену веры – нá пол падаю.
Сокрушусь и вновь с песней прядаю.

Крылья пленничка слишком резвого,
Чтоб убавить норов, вы подрезали.
Я не песнь разливаю соловьиную,
То ращу я свои крылья соколиные.

И когда сокол в небо поднимается,
Все сбывается, что распевается.
Песня сокола – в молнии когтя,
В молчаливом полете, в тихом клекоте.

Изо дня в день-деньской
в грезы из грез,
Словно в душные ночи да в тучи без гроз,
Словно в 30 дней, в которых месяц заплутал,
Маясь в точках неба, где его никто не ждал.

Все бежал задами по тенистым по садам,
Петлял по тылам, по глухим дворам,
Кружил вокруг храмов, по-над золотом глав,
Словно загнанный птенец, что во всем неправ.

Очертив круги, вышел в улицу.
Солнце плещет рекой по моему лицу.
Шляпу о колено – пыль с небес отряс:
Здравствуй мой урочный час!

В черепе, в гортани песня занялась.
Песня занялась – душа зажглась.
Вся душа зажглася
белым огнем,
Стало в ней светло как днем.

Ни злого пастыря, ни доброго пахана –
Уйдя от блатаря, приблизились к кагану.
За роумингами, чатами вздремнувший гражданин!
Из бездны распечатанной
к нам лезет древний джинн!

Магометане ждут сокрытого халифа
И на Востоке ждут какого-то Майтрейю.
Евреи поджидают царя – и будят лихо.
Конца все веры чают, – кто позже, кто скорее.

А кто уже не ждет и кто не уповает,
Того судьба найдет, тому сюрприз бывает.
Тогда мы имя энное спряжем как Божье Имя
И клейма ИНН-ые во лбы свои приимем.

Богом позабытые
На Севере живем,
У Христа за пазухой –
Никому не нужные,
Девки без светильников
Неискусомужние.

Мусора духовные
заломили рученьки.
Пастыри зубастые
лязгают на нас!

Казнили и пинали и, мягко говоря,
Усердно поливали последнего у нас царя.
Век вытек, вышел срок и к нам пришел он –
всем родной,
Расставшийся безропотно с сей жизнью и страной.

А старец Серафим, отец наш преподобный
Вещал, что отразим соблазн врага нескромный.
Не стоит хорохориться, но кто кишкой потолще, –
Тот зверю не поклонится на исповеди общей.

В ответ ему гульбу устроим вдоль воронки.
Пускай летит в трубу своей потусторонки.
Хотя мы здесь убогие и «нация рабов», –
Раскусят очень многие антихриста любовь.

Народ мой обезглавленный, ты лик обезображенный,
Изъязвленный, изглаженный! – Век вытек, срок истек.
Народ носитель Божества! Сын удали, и мужества!
Идет с тройчаткой Божества – воинственный Восток.

Ты поп к стене поставленный,
ты пахарь в землю вдавленный,
Ты царь собакам стравленный, в тебе Христов завет.
Народ носитель Божества! Друг своего убожества!
Повивщик тройни Божества – грозы полночной свет.

Народ мой обеззубренный, врагами недогубленный,
Деньгами не подкупленный, упертый в небо шест.
Свидетельствуй о тождестве – во всем алтарном множестве,
Прошитом сетью-молнией, – троящихся Божеств!..

Богом позабытые
На Севере живем,
У Христа за пазухой
Никому не нужные,
Девки без светильников
Неискусомужние.

Пастыри зубастые,
не лязгайте на нас!
Божии угодники,
призрите на нас!..

Ни в Содом, ни в Египет, между Сцилл и Харибд,
В Бреттон-Вудс, в Бильдерберг
едет наш человек…
Ни Норд-Ост, ни Беслан, ни Сион, ни Ислам
Не хотят отпустить. Видно, век с ними жить!

Не плюем в глобализм, мы клянем терроризм.
Вы залезли в Ирак – мы теряем контракт!
Свой угле-водород мы без бирж – в оборот.
И стоим мы на том, пусть издержки несем!

Буш мин херц, Буш мон шер, –
На Багдад, на Бушер!
Freedom нас всех пасет.
Freedom
в наш дом грядет!

Где теперь Иафет, наш источник побед?
Яфетид Иоанн, белый царь, ерофант.
Девы названный сын, и такой он один.
А в устах мусульман – как сокрытый имам.

Когда скрутится свет, и – ни звезд, ни планет,
Когда горы сойдут и в моря упадут,
И аборта дитя выйдет, скорбно крехтя,
И растопится Ад, и в цветах будет Сад –
Тогда двум господам не послужишь Адам,
Ни кривому тельцу, ни Мамоне-отцу.

И познает душа,
чем была хороша!

Будет Мелхиседек на знаменах вовек,
И ни Гог, ни Магог не омоют здесь ног.
Будем смело летать, будем стрелы метать,
Будем белой грозой, будем спелой лозой!

Наших летчиков путь – словно девичья грудь!
Наших спутников круг как космический плуг!
И пройдет эта ночь, Русь нам будет как дочь.
Крест ее углядишь, тем крестом победишь!

Так войной на хазар,
на азарт, на базар!
Родина-дочь зовет!..
Родина дочь зовет:
Победишь!

Что с душою происходит,
Когда обморок находит,
кто в ней мечется?
Вне себя лежит обморыш,
И в него лукавый сторож
вчеловечится.
Он впускает в крепость морок,
Спит душа, не дремлет ворог,
и мерещится…

Что сулилось как услады,
Что гремело громом славы, –
примерещилось…
Обращали бездны в царства,
Обращали все в богатства, –
примерещилось…
Обращали камни в хлебы,
Обращали земли в небы…

Вижу, будто реет ворон:
Окоем Востока порван.
Пропасть Запада раскрылась
И в нее звезда скатилась.
Нас Господь не с миром вяжет,
Миражи зачем-то кажет.

Все померкло, жар за сорок.
Засмурел тяжелый морок.
Ты душа моя, беглица,
Что за морды, что за лица
Изнутри тебя пытают,
По суставам разбирают?!
Кто, душа, в тебя вселился,
Над тобой возвеселился?
Плачешь не своей слезою
Над другим, как над собою.
Время стало клином в горле,
И тебя на край приперли.

И следит за этим бредом
Тот, Кто стал тебе неведом,
Но тебя Он не оставил
И гонца к тебе отправил.
И когда все глохло в полночь,
Чудом лишь приспела помощь…

То, что наша Русь святая,
Это тайна непростая,
крепкий наш орех.
Кто орешек не раскусит
И на Русь собачек спустит, –
тяжкий на нем грех.
Мы роднимся не по крови,
Соберем в своем покрове
всех, кто ниже всех.