Лариса Зубакова - Школа мастерства (сборник)

разыграться вовсю непогоде:
буря, мгла да промозглость насквозь
всё вокруг за околицей бродят.
Но подпортить погожий денёк

не вольны. Солнце. Вёдро. А в дымке,
вся пропахшая гарью костра,
осень прячется невидимкой,
лес обманным путём золотя.

Астры звёздами просятся в небо.
Кровь сочится из георгин.
Гладиолусов пышные стрелы
защищают от мороси мир.

Но поблёкли, вконец побледнели
розы чайные в чахлых кустах,
словно заживо саван надели,
прошептали погоде: «Прощай!»

А природа, цветов не жалея,
краски выплеснула на холсты
пестрорядных картин, обещая
встречу новой прекрасной весны.

Блюз!
За тёмным набухшим окном,
в резком круге, очерченном лампой,
на натянутых струях дождя
ночь разыгрывала вариации
в стиле блюза.

Под напором, под спудом, давясь
бесконечной импровизацией,
ночь всю ночь свой неистовый джаз
предлагала взахлёб.
В буйном танце прорвавшись

через толщу потоков воды,
обратилась невольничья Африка
тёмным ликом богини Луны
в бесконечность пространства
и времени.

Статуэткой эбеновой тьмы
в леопардовой шкуре дождя —
прочь!
в ночь —
через двери закрытые,
ни себя, ни воды не щадя,
рвался блюз.

И звуки, и воды текли.
То всемирным потоком обрушась,
то совсем замирая вдали,
ночь играет на крышах —
слышишь? —
блюз.

Аллюзией небытия
мираж или волшебный остров
из зыби призрачной восстал
видением бесплотной ночи.

В промозглости беспутных дней,
вселяющих смертельный ужас,
кипящим варевом смолы
прольётся на священный город

дождь. Льёт и льёт. Лучом зари
запечатлел надменный Росси
крест, вознесённый изнутри,
и циркулем раздвинул площадь,

пробив тоннелем толщь стены.
Тех гениальных планов росчерк
к морям, лежащим на пути
крутой дороги русской мощи.

В Петербурге пурга: в Петербурге метель
и промозгла балтийская сырость.
Всё приходит на ум почему-то теперь
эта слякоть, тоска да унылость.

А набухшей волны оцинкованный блеск
весь изжёван тяжёлым туманом.
Отдалённые звуки, приглушенный всплеск
приближающегося урагана.

Там, в высоких широтах,
где, сгрудившись, льды
стали лежбищем белых медведей,
распускаются звёзд неземные цветы
в искромётном сиянии Севера.

Дьявол ночи иной – перечёркнутый Крест
распростёрся с отвагой беспечного Юга.
…В Петербурге пурга: в Петербурге метель…
Значит, мы не услышим друг друга.

Чёрный жемчуг холодной Невы,
где вода тяжелее гранита,
переплёскивает валы,
упирается в скальные глыбы.