Евгений Евзельман - Конфетти

Земляком гордясь безмерно,
Тоцци сыпал комплименты:
«Браво, итальяно веро!
Вера арте! Вераменте!»
Зачарованный интригой,
Я решил взглянуть на диво.
Вот оно! Картина-книга.
До чего же ты правдива!
Удивительное сходство
«Ла белесса итальяна!»
А сосед сказал: «Уродство.
Одним словом – Мудельяно».

Бог, господа, один на всех.
Считать иначе это грех.
А список всяческих религий
Способен вызвать только смех.
И вот еще один момент:
Религия – лишь инструмент
В руках безбожников отпетых.
А вера истинная – СВЕТ!

Сто лет минуло с той лихой поры,
Когда босота грабила Одессу.
И коммунары, словно комары
До красного имели интересы.

Ведь правильно сказал один еврей
В, жлобами перегруженном, трамвае:
«Штурмуют, как тот «Зимний» в октябре.
Забыли, что от этого бывает».

А что бывает? А бывает то,
Что снова весь Париж на баррикадах,
Что турок носит фюрера пальто,
Что внуки продают дедов награды.

Ужасно? Да. Но хуже во сто крат
Разборки Украины и России.
За что так ненавидит брата брат?
Славяне, тупиковый путь – насилие.

И Санта Клаус, он не Дед Мороз.
Снегурочка привычнее оленей.
Хочу, чтоб Новый Год всем мир принёс
На тысячи ближайших поколений!

Сменяя «пассажиров» иногда,
Несут сквозь тьму «протоны-поезда»
Стремящиеся к Свету наши души.
Их манит путеводная звезда,
Чтоб после, став частичкой мирозданья,
Подкорректировать Вселенское сознанье…
И должное Всевышнему воздать!

Что толку с философии, когда
Проходят мимо лучшие года.
Компот из свежих фруктов – наслажденье,
А из сушёных – мутная вода.

Хайям, на днях, мне жертвуя ферзя,
Сказал: «У праведника пресная стезя.
А время глупостей короткое, как вспышка.
Так плотно сковывают всякие «нельзя»,
Как-будто жить нам предлагается два века.

Ведь право выбора даётся человеку,
Чтобы в конце пути сказать:
«Друзья!
Пускай теперь чертями мне грозят.
Но я любил, и был всегда любимым.
И значит жизнь не пролетела мимо.
Ну а раз так, жил не напрасно я!»

Позавчера вновь приходил Хайям.
С порога бросив: «Время выпить нам!»,
Он из кошёлки выудил пиалу.

Я взял бутылку лучшего вина.
На утро, не оставив чем лечиться,
Налил по полной. Нам ли мелочиться?
И мы, конечно, выпили до дна…

Пока в вине маячила свеча,
Хайям мне на вопросы отвечал,
Которых накопилось слишком много.
Я слушал, уважительно молча.

На мой вопрос: «Что белого белей?»
Хайям решительно потребовал: «Налей!»
И, отхлебнув, сказал: «Душа младенца
Белей и легче пуха тополей».

«Так пить или любить?» – я продолжал.
«Любить, конечно, пока плоть свежа.
Это вино со временем лишь круче,
А человек ржавеет, как кинжал,
Который на ковре висит без дела.
Да, кстати, а бутыль-то опустела» —
Заметил он, и губы облизал…

Ещё мы говорили обо мне.
Искали истину в полусухом вине.
Но закрома под утро опустели…

Я провалился в облако постели…
Ну а Хайям исчез в волшебном сне.

Пусть философствует учёный муж седой.
Жизнь коротка. Все правила – отстой!
А молодость – прекрасное мгновенье.
Не забалуешь с длинной бородой.

И хоть случается, что колет бес в ребро,
На бороду рассыпав серебро,
Второй раз драму называют фарсом.
Ведь ни за что не долетит до Марса
Подёрнутое ржавчиной ядро!

«Чем дольше слушать водопады фраз,
Тем сладостнее кажется рассказ» —
Тактично резюмировал философ,
Спасая свои уши всякий раз,
Когда очередной «борец за счастье»
Расшаркивался, накаляя страсти,
И фанател от любопытных глаз.

Немало лет промчалось с той поры.
Но и сейчас неглупый говорит:
«Политики – лгуны и лицемеры».
Не изменились правила игры.

Нас «пастыри» наши пасут, как овец.
Не ждёт ли покорных овечий конец?
Дурак рукоплещет, а умный трепещет.
Опасно, когда рукоплещет глупец.