Олег Котков - Огонь веков

Я знаю, я – сумею, я – смогу!
Хоть первый раз сегодня буду драться.
Я до траншей фашистских добегу,
И пусть тогда они меня боятся!

Рукой сжимаю трёхлинейный ствол,
Сталь воронёная – как откровенье:
Я что-то там в себе переборол,
И – в сторону все страхи и сомненья.

Сигнальная ракета. Всё! Пора!
Я не могу в окопе оставаться!
И я – бегу. И я кричу: «Ура-а-а!»
Я – не страшусь. Я буду насмерть драться!

Пара старых ботинок
Нам осталась от деда.
В них ходил он на рынок,
В них он пил за Победу.

В них копал он картошку
И высаживал вишни,
Нас журя понемножку,
Чтобы в люди все вышли.

Обувая ботинки,
Дед расхаживал важно.
И смеялись морщинки
Вокруг глаз его влажных.

Пара старых ботинок
Помнит шаг вперевалку,
Помнит пляс вечеринок,
Сенокоса день жаркий.

На дорожках знакомых
Сильно поизносились,
Но в замену, на отдых,
Никогда не просились.

На родимом просторе
Деду всяк помогали
Да болячкам и хворям
В плен его не сдавали.

Послужили исправно
Ух как много годочков
И сейчас смотрят ладно,
Ждут лесов и грибочков.

Пара старых ботинок,
Два помощника деда,
В бахроме паутинок,
Как хранители лета.

Деда все мы любили,
Строгость в нём уважали,
Про войну слушать были
Часто к деду бежали.

Вспоминает дороги,
Блиндажи, переправы
И истёртые ноги
До мозолей кровавых.

Взгляд нацелит в ботинки,
Будто вновь он – под пули,
Вытирает слезинки:
– А друзья – не вернулись…

Паре старых ботинок
Вечно снится дорога,
Будто вышли в починок
Да забыты до срока…

С парой старых ботинок
Нам в наследство от деда
Дом под сенью рябинок
И медаль «За Победу».

Пара старых ботинок —
Как с картины Ван Гога.
Их хозяин покинул.
Они ждут у порога…

Солнца луч разгорается прямо
Над дунайской волной голубой,
Каждый день упираясь упрямо
В герб с колосьями и со звездой.

Герб парит в венском небе вольготно,
Вознесшись высоко над землёй,
Где парят с ним в полёте свободном
Воин бронзовый, щит золотой.

Воспевает гранита величье
Подвиг наших советских бойцов.
И стоит монумент. Символичен
Страж из бронзы как память отцов.

Память тех, кто в жестоких сраженьях
Смог свободу других отстоять,
Кто не дрогнул, идя в наступленье
На безумную чёрную рать.

Воин бронзовый смотрит спокойно
На зелёную медь куполов.
Всё здесь дышит свободно, привольно,
Зелень парков, барокко дворцов.

Льются венского вальса аккорды.
Запах кофе, трамваев звонки.
Воин замер в спокойствии гордом,
Щит блестит, как дивизий штыки.

Тех дивизий, гвардейцы которых
Шли в смертельную схватку с врагом,
Чтоб спасти мир от варваров новых,
Мнивших каждого сделать рабом.

И знамёна, склонённые в вечность,
Блеском бронзы на солнце горят,
Утверждая, что здесь человечность
Жизнь отдавших, их память хранят.

Вена помнит и чтит, без сомненья,
Град чудесный над дивной рекой.
В небе – воин, как мира спасенье,
Щит в руках у него золотой.

Мой брат живым пришёл с войны.
И через годы рассказал,
Как погибали пацаны
И как их старшина спасал.

Сказал, как сбили самолёт,
Что бомбы нёс на Ленинград,
И как он пережил налёт,
И был живым остаться рад…

Лишь много позже осознал,
Что мог и не прийти домой,
И меру счастья так узнал:
Сидит вот с нами здесь, живой!

На фотографии тех лет
Он – в бескозырке набекрень,
В тельняшку новую одет
И руки в боки на ремень.

Вой самолётов злил его:
– А что, коль вражий самолёт?!
Не на подлёте бить его!
Вдогон сбивать его полёт!

Своих наград он не носил,
Он жил как все, всегда шутил,
Хранил в себе, что пережил,
И байки мастерски травил:

– Раз, помню, в детстве наповал
Велосипедом сбил быка. —
И смеха рос девятый вал,
И надрывали мы бока.

– Земля есть тот же чемодан,
Такая ж плоская, с углом. —
Бил красноречия фонтан
О том, как жить своим умом.

Не нужно в угол загонять
Тех, кто и так уже в углу,
И надо больше воли дать
Кому покой не по нутру.

В беде других не оставлять
И знать, что нет чужой беды.
А нищим – по лопате дать,
Когда у нищих нет еды.

Он вечно что-то мастерил,
Был непоседа, шебутной.
Тех трёхэтажным материл,
Кто труд не уважает свой.

Рюкзак с картошкой на плечах
Он гордо нёс, как тот же флаг,
И знал он: дело не в речах,
А лень и блат – наш главный враг.

Освоил фотоаппарат,
Детей снимал и всё подряд,
Альбомы – фотографий ряд —
Ту память бережно хранят.

Он заливал за воротник,
Душа в компании любой.
Но мало кто в него проник,
Какую заливал он боль.

Я часто думал, что мой брат
Был опалённым той войной,
Как множество других солдат,
С войны вернувшихся домой.

Сердца их ныли от досад
За тех, кто дал последний бой,
И рвал их внутренний разлад,
Что друг – в земле, а он – живой.

Брат не сдавал, не отступал.
Он защищал, как Ленинград.
Чужую боль переживал
И не боялся он преград.

Он про вьетнамскую войну
И про Даманский говорил,
Что парни там – за всю страну,
И он бы, если б мог, там был.

Он с полуслова понимал.
Он жизнь, как есть, всегда ценил.
Он не юлил, не угождал,
Он жил, на всю катушку жил.

И жизнь менялась, потому
Что больше было их, как он,
Трудяг, осиливших войну,
Прошедших через тот огонь.

Как много в жизни испытал
С войны вернувшийся брат мой!
Он жил, любил, страдал, мечтал.
Он настоящий был, живой.

Бывает, всё идёт на лад,
И жизнь – как светлый райский сад
Под звуки бравурных кантат,
А думаешь: «На кой он ляд,
Такой вот жизненный расклад?!»

Бывает, жизнь – кромешный ад,
Девятый вал забот в накат,
Мозг, задыхаясь, бьёт в набат!..
И ты – как выживший солдат,
Простой былинке в поле рад.

Что краше – солнечный закат
Иль небо в тучах, дождь и град?
В чём выбор, бой или парад?
Преодоление преград
Милее неги и услад?