Array Коллектив авторов - На Суворовской площади

Припев.

Командир в речах не колебался,
Кратко морякам растолковал:
«Если друг, равняйте друга – с барсом,
Если враг, то мать его – шакал».

Припев.

«Леопард» уходит в одиночку,
И, когда «шакал» поднимет вой,
«Леопард» на нём поставит точку
Всей своей когтистой пятернёй.

Припев.

Жизнь опять заводит, как шарманщик,
Повторяет вновь она и вновь:
Жили-были девочка и мальчик,
И была у мальчика – любовь.

Расцветали яблони и вишни,
Улыбалась девочка цветам,
А его любовь, как третий лишний,
Шла и шла за ними по пятам.

Как поётся, так оно и было,
Не хочу прибавить ничего,
Дело в том, что девочка любила,
Но она любила – не его.

Не пойму, кого мне всё же жальче,
Ничего не ставлю ей в вину,
Вышел срок, и стал мужчиной мальчик,
И его забрали на войну.

Вы словам не очень-то и верьте,
Я и сам поверить был бы рад,
Говорят, любовь сильнее смерти,
Мало ли чего наговорят…

Он ушел, назад не обернулся,
И в бою он помнил про неё,
Потому под пулями не гнулся…
Мальчик, мальчик, горюшко моё!..

В тесный круг сходились горы хмуро,
Словно в драке – все на одного…
Что ж ты натворила, пуля-дура,
Почему ты выбрала его?

Этот мир насквозь пропитан болью…
Всё равно не плачь и не реви,
Мальчик знал, что умирать с любовью
Веселей, чем жить, – но без любви!

Это было когда-то, а как будто вчера,
Полюбила солдата практикантка-сестра.

Он метался и бредил, и в бреду повторял:
«Мы с тобою уедем…» А куда – не сказал.

Как-то так, между делом, объяснился он с ней:
«Ты мне нравишься в белом, будь невестой моей…»

И без слов, с полужеста, понимала она –
Что такое невеста, да почти что… жена!

Мир наполнился эхом, как пустынный вокзал,
Он однажды уехал, а куда – не сказал…

И пошла по палате, ни жива ни мертва,
В ярко-белом халате практикантка-сестра.

И кричала в дежурке: «Он не умер, он спит…»
И пила из мензурки неразбавленный спирт.

Невпопад и не к месту всё твердила она:
«Что такое невеста? Да почти что… жена!»

Он сам любил, и был любим когда-то,
Но только жизнь петлёю завилась,
И для него стал самой чёрной датой
Тот день, когда она – не дождалась…
В Атлантике искал он Атлантиду,
Но, видно, долго за морем гостил –
Жену родную выпустил из виду,
А вышло как-то так, что – упустил.

Как долог путь с рассвета до заката,
Крута его дорога, не поката,
Шарахнулись соседи от него,
Когда к пустому дому он вернулся…
Но устоял!.. И только чуть прогнулся.
Ссутулился, не более того…

И день, и ночь он помнит про утрату,
В календаре обвёл он эту дату,
И написал наивные слова:
«Любимая ни в чём не виновата,
Любимая ни в чём не виновата,
Хотя она, конечно, не права!»

Имущества – шинель да два бушлата,
Духи «шанель», что ей дарил когда-то,
Пустой и позабытый пузырёк,
Ещё осталась белая косынка,
Которою она махала с пирса,
А он в ответ ей брал под козырёк.

Ему всё время чудится зловеще,
Что мир кругом изменою пропах…
Он видит, как она хватала вещи,
А вот любовь – забыла впопыхах.
Он кроет её матом-перематом,
Он бродит неприкаян и небрит,
Но на груди, у сердца, под бушлатом
Косынку её белую хранит.

Твердят ему: оставь ты эту муку,
Советуют: забудь её, змеюку!..
А он всё повторяет: «Ничего…»
Но рвёт печаль, и гнёт его кручина,
Не стонет он, поскольку он мужчина,
Лишь поседел, не более того…

Его уже давным-давно списали,
Его не раз наркологи спасали
И удивлялись: в чём душа жива?
И бредил он: «Поверьте мне, ребята,
Любимая ни в чём не виновата,
Пусть даже она трижды не права!»

Не спорьте с тем, во что он верит свято:
«Любимая ни в чём не виновата!..» –
Он затвердил как клятву, как зарок.
И у судьбы пощады он не просит,
Лишь иногда ладонь к глазам подносит,
Как будто бы… берёт под козырёк.

«Когда с закрытыми глазами
Перешагнул ты мир иной,
Такими долгими слезами
Рыдала осень над страной.

Так безутешно плакал ветер,
Такая билась в дом гроза,
Что обрывались двери с петель
И шевелились образа.

Твоих убийц уже не стало,
Их в ад дорога завела.
А я постель не расстилала,
Я у окна тебя ждала.

Куда ушёл ты, мой хороший,
Где задержался, милый мой?» –
«Я там, под белою порошей,
Я там, под глиной золотой.

И лес, и дол, и это поле
Сыпучим снегом занесло,
Но ты не плачь над нашей долей,
Теперь в ней всё уже светло».

На той неделе, на страстной,
Дадут мне отпуск на три дня,
Я повезу его домой,
Встречайте, люди и родня…

А на Кубань дорога та
Кому полога, мне – крута,
И третьи сутки ливень льёт.
Так отворяйте ж ворота,

Беда в калитку не пройдёт.
Не голоси над ним, сестра,
Слёз не любил товарищ мой,
Он спит с утра, с позавчера…

Ты не смущай его покой.
Ты не кричи над ним, жена,
И казака не укоряй,
Ведь не его же в том вина,

Что по стране идёт война,
Что хлещет кровушка за край.
Я буду думать про него,
Над чаркой голову склоня,

О том, что больше никого
На свете нету у меня…
Подходит ветер под окно
И молча в горницу глядит,

Да что-то в горнице темно,
Не веселит меня вино,
А только душу бередит.
На той неделе, на страстной…

Вид из нашего окна
Тот же, что всегда.
Милый мой, была весна?..
Да, родная, да.

Месяц на небе светил,
Таяла звезда,
Как же ты меня любил!..
Да, родная, да.

Под окном переплелись
Мак и резеда.
Как мы в верности клялись!..
Да, родная, да.

Хлынул ливень ледяной,
Грянула беда,
Ты уходишь, милый мой…
Да, родная, да.

Отшумит, отплачет дождь,
И тогда, мой свет,
Ты опять ко мне придёшь…
Да, родная, да…