Елена Никандрова - Легкие мысли. Стихи

Мы от рыбалок и охот
откажемся сегодня.
Пойдем смотреть на ледоход —
начало половодья —
вот здесь, под арочным мостом
в заброшенной слободке,
холмы над нами метров сто,
в ангарах – яхты, лодки,
они промерзли до костей,
они хотят на воду,
им нужно волн и скоростей,
им дай Оку и Волгу!
Проснуться рекам нелегко —
теченье слишком вяло.
Пройдет будильник-ледокол,
откинет одеяло,
и солнце вытянет лучи —
с рекой кружиться в танце,
и снова вызовут мужчин
на мостик капитанский,
и понесутся к морю льды,
и лодки будут рады,
и ты, конечно, будешь ты
командовать парадом!

Ты погружался? Я – ни разу.
А этот парень молодой,
Надев «рубаху» водолаза,
Нашел работу под водой.

Он должен был по нефти-газу
Специалистом стать. Но нет!
Сказали: «Будешь водолазом —
И под водой находят нефть!».

Вот ты сейчас готовишь фразу:
«Да он богат, широк в плечах!»
А я скажу, что водолазы
Рискуют жизнью каждый час.

И не за нефтью, не за газом
Они ныряют всякий день —
Плотины строят водолазы
И сварку! делают в воде.

Готов трудиться безотказно
Хоть под винтом, хоть подо льдом.
Когда назвался водолазом,
Снимай кроссовки и пальто!

Ты веришь сказочным рассказам,
И смотришь видео про них.
А я знакома с водолазом.
Храни, судьба, его, храни!

Горжетка, веер и монокль.
Ах, эти дамы в кринолинах!
Они, венчавшись, все равно
Своим супругам говорили

Не «ты», а сдержанное «Вы» —
И в свете, и в кругу домашнем,
И на прогулках вдоль Невы,
И – поправляя им рубашки.

Произносили, например:
«Илья Андреевич, голубчик,
А нет ли в опере премьер?
Хотя, на бал, наверно, лучше.

К тому же платье для меня,
Модистка пишет, что готово.
Пришли счета второго дня,
Я положила их на стол Вам»…

Какие были времена!
Как люди чувствовали счастье!
А не попробовать ли нам
На «Вы» друг к другу обращаться?

Дворы мои и дворики,
Домов старинных крыши,
Прохожие и дворники,
Метущие булыжник,
Коты в подвалах чёрные,
Трехцветной масти кошки,
Штакетники никчёмные,
Забитые окошки,
На них остатки зодчества —
Наличники с резьбою,
Дома имели отчества,
Как мы сейчас с тобою,
В каретных ржали лошади,
В амбарах крупы прели,
Торговля шла на площади,
Качались в колыбели
Прабабушки, прадедушки
(Подумай, не твои ли?),
И с коромыслом девушки
К Почаине ходили…

Дворы мои и дворики,
Домов старинных крыши,
Отшельники, затворники,
Давно хозяин вышел
Из тех ворот под аркою,
Из двери той дубовой…

И только дворник шаркает
По улице убогой.

То встрепенется, то насупится,
То недовольно крышкой лязгнет —
В шкафу стоит без дела супница
С подпольным именем «на праздник».
Бывали дни – не меньше дюжины
Гостей к обеду набиралось,
Салфетки были отутюжены,
Пластинка модная играла.
Стол помещался в центре комнаты
И максимально раздвигался.
У женщин волосы – заколоты,
А у мужчин на шее – галстук.
Да, было так. И скатерть белая,
И у детей на платьях блёстки,
И подавалось блюдо первое
Вот в этой супнице дулёвской.
Стоял сервиз столовый скученно
И полон был закусок разных…

Вздыхает супница задумчиво —
Попасть бы снова ей на праздник.
Ей все равно – к обеду, к ужину
(Неужто нет у вас событий?).
И у нее одна отдушина —
Под боком соусник забытый.

Качает вечер головой,
Согретый солнечным закатом.
А я в квартире угловой,
Где восемь окон в две стены,
Вожу с собой на кухню тень
За чашкой чая с шоколадом,
Не замечая, что метель,
Что все дворы занесены…
Потом, устроившись в гнезде,
Из одеял и пледа свитом,
Вплетаю мысли разных тем
В основу пряжи шерстяной,
Ращу изнаночную гладь —
Наверно, это будет свитер,
И ночь глядит из-за угла,
Держа фонарик за спиной.

Я в этот день из всех значений
Пожалуй, выберу одно:
Сочельник, милый мой сочельник
Стучит в замерзшее окно.
Уже, наверно, две недели
Я приношу свои дары —
В углу стоящей гордо – ели:
С ручною росписью шары,
Снежком присыпанные фрукты,
Героев разных – рыцарь, шут.
В шкафу лежат игрушек груды,
Но я другие приношу,
Их в магазинах выбирая,
Взамен конфет и колбасы.
Там есть и ангелы из рая,
И непородистые псы.
И кошелек, от денег пухлый,
И бабка Ёжка на метле,
И вся ватага Винни-Пуха,
И даже крошечный скелет.
И полицейский, и пожарный,
И стая красных снегирей.
Я две недели наряжаю
Свою рождественскую ель.
И я не знаю средства лучше —
От беспокойства и хандры —
Чем эта ярмарка игрушек,
Цветных огней и мишуры.

Одевшись согласно любой непогоде,
Рюкзак нацепив и погладив зверье,
Ты с лыжными палками в город выходишь,
Но, собственно, лыжи с собой не берешь.

Идешь в магазин, в отделение банка,
Еду покупаешь и свежий батон,
Особые лакомства кошкам-собакам,
Точнее, собаке и кошке с котом.

Идешь по асфальту – спортсменка такая —
Как будто не в городе ты, а в лесу.
И лыжные палки ритмично втыкаешь.
Да шведские, шведские. Это не суть.

Порою застынет прохожий дебилом.
Ведь каждому встречному не объяснишь,
Что лыжи ты в школе еще невзлюбила,
Поэтому, собственно, ходишь без лыж.

Ты в парке имени культуры,
Где провожали мы закат,
Мне говорил: «Не будь ты дурой,
Беги из этого «совка»!

Ну правда, здесь не будет проку.
Кому-то нужен твой диплом?
Езжай в «прогнившую» Европу,
Там и красиво, и тепло.

Там пармезан и капучино,
И галереи, и Собор.
Найдешь приличного мужчину
И будешь радовать собой.

А здесь застолья и застои,
Без революции – тупик.
Тебе оклад положат – стольник,
Езжай отсюда – не тупи!»…

Твои друзья толкали речи
О неизбежности реформ.
Тебя уж нет, а те далече.
Молчит домашний телефон…

Мне снилось, помню, в девяностых,
Что я живу в другой стране,
А на поверку – те же ГОСТы,
И те же сводки о войне…