Мария Кевальджот - Terra ~ Пия. в подреберье поёт пульс моря. под ресницами спят миры. мы ныряем в конец историй… и – выныриваем. из игры.

Мой родной, дыши.. и не бойся встречаться с тьмой,
когда дни на севере гуще черничной ночи —
каждый шаг превращается в путь домой,
каждый шорох сплетает узор обочин
из кореньев спелых и тёплых подснежных трав,
из густых туманов, готовых в ладонь ложиться
и кошачьим носиком по утрам
проверять на гибкость твои ресницы.

Мой родной, дыши.. научись слышать голос мхов,
читать руны в чаинках, выращивать эдельвейс..
Я плету твой Свет из шёпота и стихов..

береги меня:
я вхожу в твой Лес.…

А море меня прощает за эти века разлуки.
Никто не поёт ему песен в тиши предрассветной ранней,
давно уже не угощают прохладно~солёным звуком..

– Мари, этот мир мне тесен!
– Смотри, моё сердце ранят..

А море моё – a~more, твой лоб – у моих колен;
твой голос врастает в рифы, в ракушках хранит мой сок.
Разлука так невыносима, но люди берут меня в плен:
вплетают в меня свои рифмы, закапывают в песок —
и память моя ветшает, стирает следы, границы..

Но море меня прощает.
И прекращает сниться..

Как известно, к «чужим» не приходят «чужие»..
Поэтому рядом Ты ежемгновенно?.
Если в неравенстве нет переменных,
зачем нам решать его? Расскажи мне,
что там за гранью законов привычки,
делящей всё строго на «несовместимо»;
за гранью, где смысл теряет кавычки,
и мысль становится ощутимой.
Где нет светотени, нет севера, юга,
востока и запада, предрассудков..
Где чтобы быть рядом, смотреть друг на друга,
не требуют время размножить на сутки.
Единство не делится рифмой на строки,
пространство условностями – на часы.

Я не рассекаю наш Мир на дороги.
И не поставлю Тебя на весы.

Ты знаешь, я ведь нашла давно
меня ожидающего в пути.
Ты – самое крепкое в нём звено.
Но помни, чтобы тебя найти,

пришлось много лет добывать приметы
и красть у хитрейших воришек карты,
примеры ответов на вечное «где ты?»,
примеры ответов на нежное «как ты?»..

Мне сложно вжиматься в 3d пространство,
скрывать под футболкой морские крылья.
Но всё это стоит маршрутов, странствий
и всех тех существ, кем мы раньше были.

Кольчуга твоя – серебро колец
на пальцах моих – прикоснись скорей..
и станет началом Пути конец —
раскроется солью семи морей.

И будет берег. И будет штиль.
И мысли сами сойдут в песок.
Мы – просто сон. Верстовая пыль
на стопах Того, кто хранит наш сок.

С героев берут «крупный план»,
с героями всё решено..
А ты – моя личная Фанни Каплан
под серым карандашом.

………Фанни, стреляй, я ещё не ушёл!
………Фанни, прицеливайся хорошо.

Мило, забавно, funny..
Вот: мой грудной отдел.
Вот: весь рассудок мой.
Стреляй! Я пока только ранен.
Funny: я этого и хотел.
/Фанни была слепой/

Здравствуй, порывистый друг мой убийца,
прости меня-вора: уже столько лет
рисую предателей, зная их в лица,
вставляя им в руки твой пистолет.

………Фанни, стреляй, я ещё не ушёл!
………Фанни, прицеливайся… Хорошо.

В пристальных взглядах рождается тень вокзала.
Запах рассвета прощается, губы сжав..
«.. если бы Маяковскому Лилички было мало,
то в мутной прихожей бы влезла рука в рукав»

Утром в тиши уходящий – предельно честен;
непровожающий – прав; а пространство – ломко.
Кутаю горло в шарф из гирлянды песен,
падаю в звуки

и

становлюсь

ребёнком.

Маленький мальчик однажды
сказал мне: «Птица, не уходи!
Меня снова мучает жажда,
и больно щемит в груди..

Птица, согрей, успокой
и спой мне, что я – не один;
что мама придёт за мной
и сможет меня найти»..

Ты придаёшь мне сил:
дождись меня, милая Птица».
Я здесь, Брат, как ты просил..

хотя
не рискнул
родиться..

Если начать рассуждать глобально,
нам может стать нестерпимо больно:
мысль настолько материальна,
насколько сомнение в ней – безвольно.

Хочется просто.. да! хочется – просто:
просто не взвешивать – определиться.
Не примеряя к событиям ГОСТы,
без «философствований» – заземлиться.

Хочется домик – и с жёлтой крышей
(да, обязательно – с ярко-жёлтой!),
и – чтобы смех по утрам твой слышен,
и чтобы дверь – без замков, щеколды..

И в путешествиях вылечить Душу.
И по ночам Сердце Мира слушать.

Он так говорил: «Я тебя найду.
Я уже изучил запах твой, следы.
Ты придёшь. Я почую тебя на ветру,
отдающем прохладой морской воды».
Он так говорил: «На рассвете сон
всегда превращается в чуткий слух:
я слышу волну, впитавшуюся в песок,
отдавшую тело своё веслу..
Я слышу, как строится новый риф,
как солнце встаёт из-за гор костром.
Я слышу.. Ты только не говори —
тебя ощущаю.. тебя – остро.
Я слышу, как рвутся канаты, как парус
срывается, гнутся мачты..
Я слышу, запомни! Я здесь останусь.
Поимка тебя всё переиначит».