Вадим Бесов - Борис Бачев. Роман. Книга вторая

Камп обещал припрятать золотишко,
В чужой системе схоронить.
Там будем Родору служить,
А здесь всё кончено, братишка.
Не думала пустая голова —
Зависим будешь ты теперь,
Захлопнется ловушки дверь,
И дома ждут недобрые слова.
Деньгам своим ты не хозяин —
Лишь только видимость одна.
Очнулся, а кругом – стена.
В наивности смешон ты и забавен.
Кому ты нужен на чужбине?
Так колко спать на их перине.

Не только деньги привлекали —
Идеи, смыслы их манили,
Распущенность была там в силе,
И черти в похоти скакали.
Глаза зажмурив, представляли,
Тела девиц упругих и нагих,
Руками потными хватали их
И в оргиях участье принимали.
Мечты бывали и лихие:
Мужчины, парни, звери, дети,
Наручники, игрушки, плети:
«Эх, жёны – воплотители плохие».
От возбужденья пот проступит.
Такое за границей только купит…

Культура наша тем отстала,
Такого людям и не снилось,
У нас зараза не плодилась,
К народу нечисть не пристала.
Семейные понятия привычны —
Любовь, и вера, и надежда,
Удобна и скромна одежда,
И отношения приятны и обычны.
А содомитам места нету —
На почве нашей им не жить,
За то, что мир хотят сгубить,
Их Бог уж раз призвал к ответу.
Нам дьявол посылает страсти —
Ты над собой не дай им власти.

Охрану на заводе разогнали —
Работать будем без защиты.
Все двери сломаны, открыты.
Кто шастал? Многих и не знали.
Зачем нам пропускной режим?
Сейчас открытость и свобода,
И нет секретов от народа:
– Ресурсы всем мы раздадим, —
Дурачили рабочих ловко.
Да! На бумаге красота —
По факту голь и нищета.
Так многих подвели к верёвке.
Простых людей кто защитит?
Охраны нет – разломан щит.

Повально ложь из уст поплыла,
Причём бессовестно из всех;
Враньё лишь шутка, а не грех,
Смеялись, правда, все уныло.
Как подменили всех вокруг:
Снаружи те же были люди —
Внутри добра уже не будет,
Не ясно, враг кто, а кто друг.
Лишь единицы сохранили
Внутри божественный огонь.
Им голос говорил: «Не тронь!
Чужое брать нельзя», – твердили.
Никто не слушал тех убогих,
Их взглядов не боялись строгих.

Рабочие людишки зашалили,
Не все, конечно, – большинство.
Такое в жизни естество —
С завода всё подряд тащили.
Гниёт рыбёшка с головы —
Такие правила природы.
Все одурели от свободы —
Примеры взяли от главы.
«Завод не мой, да он ничей», —
Так думал каждый, улыбаясь,
Скотине все уподобляясь,
Несли всё, вплоть до кирпичей.
Забыли, что завод был домом,
Гордились волею и сломом.

Всех умных и умелых удалили,
Вопросы чтоб не задавали.
Кого тихонько подкупали,
Кому негромко пригрозили,
А кто-то просто вдруг исчез:
Вот был вчера – сегодня нету,
И ни ответу ни привету —
В глаза разумный чтоб не лез.
Серьёзные ребята за работой
Добро делить за Бога взялись,
Своею властью наслаждались,
Лишь о себе полны заботой.
Совсем в пространстве потерялись —
Богатством так очаровались.

Научное ведь производство было —
В «купи-продай» всё превратили
И конкуренцию зачем-то породили.
Соревнование всё лучшее затмило.
Не мыслили сотрудничать открыто —
Быстрее друга обскакать,
Скорей побольше себе взять,
Чтоб через край текло с корыта.
И прибыль вся себе в карман,
Не думай о развитии партнёра —
Такая тактика от мистера Родо́ра.
Мозгам, науке сделали стоп-кран.
Фундамент подло подтопили —
У Кампа под проценты всё просили.

Сырьё, заводу что потребно,
Отправили зачем-то за границу.
Официальные всё лица
Сослались, что опасно, вредно.
Причём отправили всё разом,
Весь стратегический запас —
Ударили не в бровь, а в глаз
Каким-то непонятнейшим указом.
– Устроим там потенциал.
Не стоит рисковать природой
Да и людской твоей породой, —
Борису Родор объяснял. —
Людей с завода половину
Убрать. Не портят пусть картину.

Поднялись старожилы на заводе,
Его что строили когда-то:
– Как без сырья? – кричали матом
И снять хотели Борю вроде.
За власть хватался Бачев рьяно —
Призвал помощников, друзей,
Устроил римский Колизей,
Ходил неделю потом пьяный.
И удержался в руководстве,
Весь разогнал совет завода,
Такая властная природа —
Единовластен в производстве.
Погибли даже в стычках люди —
Никто того не позабудет.

У власти был, но не у дел.
Теперь совет держать с друзьями,
Делиться долями, паями.
Так Родор в Бачеве засел.
– Дружи, дружи – они помогут, —
Советам он жены внимал.
Сам ничего не понимал,
А люди на заводе стонут.
И завелась у них привычка:
Ты, что имеешь, всё отдай,
Себе немного возжелай.
«Предатель» привязалась кличка.
Теперь всё горько вспоминал:
«Как в это положение попал?»

Устав Борису написали:
Так будешь жить и так служить.
Сумели ловко обложить,
Свод правил новый в руки дали.
И компроматом цех подпольный
Стал неудачно для Бориса,
Убралась скрытности кулиса,
Чужим всегда заход стал вольный:
– Читай, внимай и понимай.
Такие правила, дружок,
И за тобой теперь должок.
Наш договор ты принимай.
Отдай завода интересы,
Иначе станешь жертвой прессы.

Подарок Родору последний
Сготовлен щедро от Бориса,
Друзей доставил в виде приза —
Партнёров из страны соседней.
Они работали совместно,
Дружили словно други-братья,
Их заключал Борис в объятья.
Сырья хватало повсеместно.
Хозяева сказали: «Будет!
Партнёры больше не нужны,
Проблемы их нам не важны,
И толку с них уже не будет».
Он отвернулся, промолчал,
Невнятно только промычал.

Братишек в спину ждал удар —
Не ожидали отреченья,
Дружили ведь без сожаленья,
На их завод пришёл пожар.
Горело всё у них и тлело —
Без Кампа там не обошлось.
А слов у Бори не нашлось:
«Пускай горит – не наше дело!»
Не заступились, отвернулись:
«Зачем нам эти пяди, крохи?
С огнём ведь шутки очень плохи», —
Лишь важно щёками надулись.
Совместно строили, дружили —
Теперь же Кампу услужили!

Был Бачев для рабочих властью,
Кричал на всех, смеша народ.
Там Родор делал хоровод
И крыл Бориса чёрной мастью.
Везде в правленье Кампа люди —
Отчёт ему лишь напрямик.
И в разговорах их язык,
Всё чётко, никаких прелюдий.
Борис обманчиво ревел
И важность напускал сердито,
Людей отчитывал открыто —
Лишь с ними властен он и смел.
Потешный вышел генерал.
Как в это положение попал?