Ирина Денисова - Жизнь EN FACE

И хоть страстен и ярок багряный закат,
Чёрно-белая жизнь задана всё равно.
Зафиксирован в кадре таинственный взгляд
Той звезды, чью судьбу нам познать не дано.

Чёрно-белые хроники в душу вжились.
Расплываются старые кадры кино.
Только б «чёрно» и «бело» в одно не слились
И не стало бы серым пути полотно.

Чёрно-белые кости терзает тапёр,
В беспросветную стену уставив свой взгляд…
Вновь великий немой днесь ведёт разговор,
Чёрно-белое нам предложив наугад.

Перебираю в памяти страницы.
Они трепещут, тихо шелестят…
Но кто ответит, где же те границы,
Когда меня ушедшие простят?..

Простят, что я порой была жестока
И холодна (иной раз ведьмы злей!..).
Так скорбно сознавать: они далёко —
Присутствуют лишь в памяти моей.

Как дам им знать, что сильно их любила?..
И покажу, как дороги они?..
Тоскливые горбатятся могилы.
И без любимых коротаю дни.

Когда-нибудь мы вечно будем рядом.
Известно мне: у Бога живы все.
А Он стоит и смотрит кротким взглядом.
Кого-то ждёт. На взлётной полосе.

Молочный свет безмолвных фонарей
На снег упал, как будто белый саван.
И череда ночей и ясных дней
Напомнила опять о самом главном.

О том, что жизнь конечна. Ну и что ж?..
О том, что радостна, порой – печальна.
Как сердце памятью ни растревожь,
Всем предстоит маршрут не очень дальний.

И на извилистой дороге той
Так важно не утратить дух и душу.
И поклониться Троице Святой,
Кто б ни пытался благодать нарушить.

Знать, помнить и любить. За той чертой
Нас встретят те, в которых сомневались.
Но милый друг, ты погоди, постой!..
Ещё дела насущные остались.

Быть благодарным и дарить добро.
Утешить тех, кто залился слезами.
Раздать и золото, и серебро —
Готовиться ко встрече с Небесами.

Не увидишь моих ты морщин.
Не тронешь седеющей пряди.
Тепло улыбаться с фотокартин
Ты будешь, из прошлого глядя.

Не хлопнешь сына-юнца по плечу,
Внучка́ не подбросишь высо́ко.
Я в тысячный раз затеплю свечу…
Слезу уронив – ты далёко́.

Как прежде, красивой в твоих глазах
Предстану я в семьдесят, во́ сто.
Не верю тому, что остался лишь прах,
А память покрылась коростой.

С тобой никогда мы не встретим рассвет,
Пускай и без жарких объятий,
Бессонница шлёт ненужный привет,
Запутавшись в стареньком платье…

Не выпьем пахучий с травами чай,
Укутавшись в плед, вечерами,
Лишь вновь улыбка твоя невзначай
Подарит мне свет в фотораме…

Я не хочу об этом говорить!..
И ты, прошу, не говори о том, не надо.
Я просто так хочу продолжить жить.
И просто слушать шелест листопада.

Я так хочу не помнить о тебе
И прожитые яркие мгновенья.
Но ты остался навсегда в судьбе,
А в памяти – твои прикосновенья.

Я так хочу забыть, что ты был жив.
И так хочу забыть о том, что умер.
Но снова слышу о тебе мотив:
Навязчив он, как будто звонкий зуммер.

Ты возникаешь, словно тать ночной,
В сознанье и в моём воображенье…
Я не хочу опять болеть тобой,
Но вновь встаёт твоё изображенье.

Бывает, натолкнусь рукой на то,
Что некогда тебе принадлежало.
…Давно ты умер, милый. Всё равно
Вонзает память лезвие кинжала.

Серый снег лежит на серой тверди.
И деревья серые стоят.
В это время думаешь о смерти.
Ловишь чей-то обречённый взгляд…
Темнота ту серость поглотила
И уносит мысли твои вдаль.
Темнота хранит такую силу,
Что её ты победишь едва ль.
Странно, жутко это безвременье!
Всё пространство серость вобрала.
И вокруг ты видишь мрак и тленье,
Кажется, что всё есть тень и мгла.
. . . . . . . . . . . . . . .
…Вдруг заметишь ясные светила
На небесном своде в темноте.
И поймёшь, что жизнь и есть та сила,
Та, что позабыта в маете.

Снег стучится в моё окно,
Будто добрый и давний друг.
И хоть холодно, всё равно
Меня радует этот звук.

Я живу на Земле давно.
С каждым годом снег всё светлей.
И вращается жизни круг,
И становится всё быстрей.

Подставляю ладонь – и вновь
Я на ощупь почувствую цвет.
Вспоминаю, что есть любовь,
Понимаю, что смерти нет.

Я буду игривой старухой,
Прекрасной и стильной каргой.
Прослушаю сплетни вполуха
И буду – хоть падай, хоть стой —
Любить молодых и красивых
И пить дорогое вино,
Не верить советчикам льстивым,
Со звёздами быть заодно.
И вечно наряды меняя,
Искать постоянно свой look,
На возраст ничуть не пеняя,
Смеяться над словом «испуг».
С друзьями душевно общаться,
Читая стихи на ходу.
Над дурой с косою стебаться…
Назло ей вообще не умру!
Не стану я бабкой зловредной,
Что поедом ест всю семью.
Тропою пройду заповедной,
Воскликнув отважно «Люблю!».
Я искренней буду, как дети,
Которые сердцем не лгут.
Глядишь, наверху заприметят
И мне озорно подмигнут…

Отгоняла аппетит целый день.
Оказался, зануда, настойчив.
Наводил он всё тень на плетень
И к протестам моим был устойчив.
Вот он гонит к холодильнику вновь,
Заставляя запретное трескать.
Закипела горячая кровь:
Привлекательным был соус песто…
Восклицаю: «Изыди, негодяй,
Не поддамся твоему влиянью!»
Он мне: «Рот пошире разевай»,
А в тарелке винегрет сияет…
Умоляю я уйти его прочь —
Всё равно со мною остаётся.
И вступаю я в новую ночь
С колбасой. Аппетит мой смеётся…

Снова два. Я опять не спала.
Всё листала страницы и ссылки.
Снова ноет моя голова,
Будто я жевала опилки.

Снова множество смайлов и слов,
Никому не нужных и скучных.
Снова много болящих голов.
Много текстов, совсем не научных.