Владимир Полосков - Благодарю тебя, судьба, благодарю! Гражданская лирика

В том бою скоротечном
наша всё же взяла,
но остался навечно
парень из-под Орла.
И на том поле боя
у излучин реки
расцветают весною
васильки, васильки.

Расстреляли царя.
Нет, не просто его расстреляли.
Расстреляли семью.
Расстреляли детей.
И не сразу народы
в России об этом узнали,
имена укрывали его палачей.

Расстреляли царя.
И подняли на дыбу Россию.
Всё во имя бредовых
и чуждых для многих идей.
А народ как всегда
ни о чём никого не спросили,
подчинили желаниям
безумных жестоких вождей.

Расстреляли царя.
На Руси кто за это в ответе?
Кто принёс покаяние?
Кто каяться не захотел?
И кого расстрелять
на кровавом июльском рассвете?
Только чтоб это был
для России последний расстрел.

Вчера напился я на поминках,
едва добрался сам домой.
Мы хоронили двух покойников,
а я там был вроде живой.

Играла траурная музыка,
но мы лишь слышали бум-бум.
Была приличная там публика,
и я там был кому-то кум.

Желали царствия небесного
своё отжившим старикам.
И по обычаю известному
всем разливали по сто грамм.

Но Бог, известно, любит троицу,
и жмуриков то было два.
Так мы не стали церемонится
и добавляли из горла.

Но всё хорошее кончается,
и как-то дальше нужно жить.
Поминки снова намечаются,
меня там будут хоронить.

Оповещаю всех заранее,
чтобы кого-то не забыть.
Готовьтесь снова к возлияниям,
Найдётся чем меня обмыть.

Я уважаю мусульман,
чту Магомета и Коран.
Вот завершится Рамазан,
напьюсь я с ними в драбадан.

Аллах такое не простит
и наказать меня велит.
И явиться за мной Шайтан.
Мы с ним напьёмся в драбадан.

Когда же малость отрезвлюсь,
я иудеем назовусь,
на обрезание соглашусь
и снова в драбадан напьюсь.

Придёт за мною Сатана.
У нас с ним общая беда.
И он бывал не просто пьян,
а напивался в драбадан.

На Пасху или Рождество,
не омрачать чтоб торжество,
и христиан чтоб уважать,
я в драбадан должен поддать.

И явиться за мною чёрт,
чтоб в Ад поставить на учёт.
Тут я, пожалуй, соглашусь
и с ним до чёртиков напьюсь.

Мне по душе моё Отечество.
Но призадумался вдруг я:
как развелось в нём много нечести
и где в нём место для меня?

Враги его где укрываются?
Какой колонною идут?
И что мне делать полагается,
когда они и там, и тут?

Но телеящик сообщил в вестях,
что мне нежданно повезло:
моё Отечество метр семьдесят
и весил семьдесят кило.

И рода вроде бы не среднего,
одето в модные штаны.
Мы все – до самого последнего
в него должны быть влюблены.

А я-то думал: мы обширнее,
у нас особенная стать.
Нельзя измерить нас аршинами,
да и умом нас не понять.

Теперь милей мне стала Родина,
её ни с чем нельзя сравнить.
Какая б не была уродина,
её как мать не разлюбить.

Вдруг лопнет в мозгу капиллярный сосуд
и кровь потечёт, как из свища.
Ударит кувалдой коварный инсульт.
И всё. Ты уже на кладбище.

Случиться такой вот прискорбнейший факт,
который запомнят лишь дети.
Ударит кинжалом по сердцу инфаркт.
И всё. Ты уже на том свете.

Возможно, пока что ты бодр и здоров
И нет в твоём теле износа.
Сыграешь ты в ящик под скрип тормозов,
когда попадёшь под колёса.

Быть может, с тобою случиться не так.
Судьба – интересная штука.
Сожрёт твоё тело безжалостно рак.
И всё. Ты умрёшь в адских муках.

И пусть по науке ты строго живёшь,
напастей любых бережёшься.
Однажды ты будто бы сладко уснёшь.
И всё. Ты уже не проснёшься.

Но если душа у тебя не болит
и нет в ней единой болячки.
То, значит, ещё и не начал ты жить,
а может давно в вечной спячке.

Цыплёнок скорлупу стряхнул
и призадумался слегка:
быть ему сваренным в супу
иль подфартит до Табака?

У кур эта проблема вечна.
Но тут сказала ему мать:
ты будешь Петушком, мой птенчик,
курятник старый воспевать.

И вот поёт на всю округу.
И в ней он главный патриот.
Но знают все его подруги:
в ощип он тоже попадёт.

Являются черти во сне
к богатству – такая примета.
Но ведьма явилась ко мне
средь ночи, поближе к рассвету.

По виду совсем и не зверь.
Метлу от себя отстегнула.
Поставила ступу за дверь
и даже мне чуть подмигнула.

«Мадам, Вы к кому?» – Я спросил:
«Вы адресом здесь не ошиблись?
Я в гости друзей пригласил,
а Вы тут без спроса явились?»

«Послушай меня, старина,» —
Она мне в ответ промычала:
«Налей-ка фужер мне вина
и выпьем мы вместе сначала.

С тобой поживу как жена
гражданским проверенным браком.
Мне так повелел Сатана,
который зовётся Бараком.

Не бойся меня, не дрожи,
таких я, как ты, уважаю.
В постель ты меня уложи,
чертей я тебе нарожаю».
Старуха несла явный бред.
Хотел от неё откреститься.
Потом передумал: «Ан, нет!
А вдруг она мне пригодится?»

«Ну что же.» – Я ей говорю: «Заходи.
И мне отвечай, только кратко.
И врать тут ты мне не моги.
Или отправляйся обратно.

Умеешь варить ли ты щи?
И жарить, допустим, картошку?
Как громко храпишь ты в ночи?
Или же мурлыкаешь кошкой?»

«О чём говоришь ты, дружок?
Не будет проблемы с питаньем.
Любой лишь твой только намёк —
я мигом за пищей слетаю.

Тебя обеспечу едой
из лучших Кремлёвских буфетов.
И часто мы будем с тобой
гостями Парижских банкетов.

А если со мной ты вздремнёшь,
блаженствовать будешь, как в Рае.
И это ты только поймёшь,
когда пробудишься лишь в мае.»
Её я пытался понять
пред тем, как на что-то решаться.
Её же метлой её гнать
или не спешить расставаться?

«Умеешь ли гнать самогон
и делать из ягод наливку?
А может пьёшь виски Бурбон
или любишь нашу червивку?»

«Похоже, ты спятил давно.
В горячих служил, видно, точках.
Из лучших подвалов вино
тебе поставлять будут в бочках.»

Меня соблазняла она,
как сказками при коммунистах.
Ведь верила даже страна,
как ей, из породы нечистых.