Борис Башутин - Стихи разных лет

Ступает тяжело босой ступней
по мягкой и горячей глине
словно ведет коней на водопой
в следах кровь остывает
Нежный иней
лег на ресницы
Руки в черноте
прошедших лет
и жутких откровений
хрящей и переломанных
костей
и праха мертвецов
и быстрых теней
В глазах мерцают ужасы войны,
обманов муть,
предательств и ухмылок
хрустящий лед,
забытые псалмы
как плат
на сгорбленных плечах,
от страшных пыток
пять крыльев из шести
завязаны в узлы,
крик
как зерно
рассыпан по равнине,
А за спиной
иконы да кресты
над головою, в небе
все святые
благословляют
молча,
Благодать
открыла очи,
что почти слепы
бредешь
по незасеянным полям
Безмолвья мать,
Мать Немоты.

Пришла.
В ладонь горчичное зерно
зажала крепко
черный хлеб в мешке
вина бутыль
да грубые холсты
забрызганные грязью
На песке
следы
смываются водой
речной поток
несет цветы
и сок
сочится из надломленных ветвей
беспечной ивы
завершился срок
великой пустоты
больших огней
И ты пришла
навеки
к алтарю
немая
с блеском в золотых глазах

Позволь,
Тебе кровать я постелю
ты успокоишься на белых
простынях
Луна и солнце
лягут в голове
в ногах свернется
брошенная дочь
и Спас тебя утешит в тишине
и успокоит бешеную кровь

Я вижу радость
в каждом нежном звуке
в шуршанье листьев
в тишине ночей
в священном небе
и великом круге
благословенных Богом
долгих дней.

Ни камня не прошу
ни скорпиона
мне хлеб дают,
когда мне нужен хлеб
ни от любви я не ушел
ни от закона
Пока незряч,
но я уже не слеп
И дни мои скупы,
но безграничны
и сотканы из тысячи цветов
и я раздвинул каменные стены
и встал на перепутье трех дорог

Хлеб на столе.
Ветер пальцы свои
опустил к моей голове
Шепчу заклинанья дому
От порчи дочь свою прячу
Закрываю глаза ей руками
Разбился кувшин с молоком
Нити луны
в ладони пустые вплетаю
В ожиданье прихода
нового гостя
держу дверь открытой
грею чай
Говорю с темнотой за порогом
тихо
неслышно
забывая пустые обиды
Золотистый лук на окне
Лампада потухла —
кончилось масло
Не двигаюсь
Жду
ярких звезд
и ясного неба
ночного
Жду
шорохов летних
таинственных сладких
Жду бессилья…

Открыта дверь
и за порогом —
неспешный праздник и огни
Слово мое – лист виноградный
на мягкой земле
Снова странные сны
касаются нежно
забытых шрамов
Декабрь могуч
только сонный и злой
прячет в ладонях
опухшие веки
В морщинах
запутались
ветры
и зной
в дерзком теле
шумит и волнует
тревожную кровь
Вор присел на кровать
Я засыпаю
Чистая простынь
У изголовья – ослепшая мать
Окна открыты
Снег падает молча
Тает на ликах икон
Она мне сказала:
«…люблю твои руки,
скажи мне, что это не сон»

Золото дней
потускнело
У дома
лопнула крыша
Слезятся глаза
Черных от времени
стареньких окон
Грубых зеркал
золотая слеза
тихо скатилась
и в клюве у птицы
стала жемчужным зерном
Двери открыты
Что же ты медлишь?
Плевелы выжгут огнем

Продал тебя
заставил смеяться над
собственной мукой
Песни твои
бросил в колодец,
Ждал,
что родится молчанье
не ледяное,
а теплое и живое
словно младенец
новорожденный.
Предал тебя
огню
холоду
ветру
Ждал,
что научишься плакать
плакать о мире
о грехах
о детях
Умолял тебя
долго,
мудро и терпеливо,
Ждал,
что сумеешь молиться
всегда и везде
взглядом,
шепотом
криком беззвучным
Любил тебя

Господи, стань птицей
Расправь свои крылья пречистые
Благие и нежные
Укрой нас
Бесконечное лето оставь
в наших хрупких глазах,
зиму – в ладонях.
Сделай огонь чудотворным
мы восславим огонь,
Воду – целебной,
мы восславим воду,
склонимся к воде,
узнаем наше новое имя,
такое же
только красивее
и светлее,
имя рожденья и смерти.

Колени перед смертью преклонив
Прошу в молитве
Внемли, Боже, мне
вечному, слабому, жалкому
Замеси меня
с древними тайнами
с молитвами
с плотью и кровью твоей
с иконами
с красками райскими

Замеси меня, Господи
дай мне крик,
что был тихими травами,
гладью озера ночного и ослепительного

Декабрьская радуга.
Вино
Сухое, розовое
греет
За окнами – огонь
Холодный
обжигает кожу
Пьем чай с душицей
Пьем вино
Болтаем
Все как всегда,
но мы уже не те,
что были прежде
Мы – иные.
Лжецы,
то полугрешники
то полудети,
то искренни,
а то лукавы,
то стон и плач
у стен Иерихона,
отчаянье Иеремии,
то беглецы из Иудеи
и из рая,
всевидящие старцы
и слепцы,
то щедрые,
а то беспечны,
Мы – свежая земля,
Мы – боль воды…

И нагота твоя добра,
но с горечью полыни
в ней радость, опаленная любовью
в ней сотни тайн
в ней грозовые муки
в ней тополя горящие
в ней пламенеющие ливни…
А ветер крылья мои уносит,
с шеи срывает оберег,
камни бросает в лицо —
холодные, острые
и ладони мои очарованы
доверчивым взглядом,
очарованы верой…

Декабрьская комната.
Ребенок.
Он днем смеется,
ночью плачет,
приносит хлеб и вино
Лед на стекле тихонько ломает
Он ночью плачет —
мать не умеет молиться

Зову тишину
Зову тишину и Бога,
чтобы снова родиться
в одиноких слезах,
снова родиться,
Приглушенным светом
и чистой водой
выбелить раны.
Женщина —
Мягкая глина
Бессонная ночь
Глаза твои – ветер
огненный, пьяный
с клеймом колдовским
недобрым,
с запахом трав
и лука
руки твои,
Тень твоя – дерева тень
(камня полет)
Без цвета,
Без звука.
Воскресное утро —
губы твои,
уставшие от ожиданья
Сердце твое —
Детские сны,
Эхо быстрых шагов
по мокрой дороге,
Тонкая нить молчанья

Белый стол.
У любви
нет имен
нет границ
Я оставляю в холодных ладонях
тысячи каменных птиц
Я оставляю иглы и косы
для вашего жадного рта
Усталость как тень
раскаленного злата
За стеклом – терпеливая тьма
Сирин слился с моими глазами
Я стал палачом
жестоким и злым
Снег на плечах
Снег на окне
Книги забыты
Месяц остыл
Тусклый и скучный
узор в сером небе
Дождь в декабре
столь внезапен и юн