Виктор Стройкин - Три года странствий. Избранное 2014—2016

А также есть машины на ходу
И море, нарисованное мелом.
Людишки разноцветные идут
По улицам, и каждый занят делом.

Но мне всего важнее тот помост,
Что посреди окраин приютился.
Вытягиваюсь там я во весь рост,
С фигурой чьей-то в танце закружился.

А в нём ко мне прильнула всем плечом
Та самая, которой нет ещё!

Ты дружбу ладишь с водами весенними,
Ведёшь беседы с травами-кореньями.
Ты эталон ранимости и нежности.
По жизни ты летаешь в безмятежности.

Мой самый верный друг – автомобиль
Тебя до невозможности смутил.
О, будь здорова! И прошу меня простить —
Не мастер я отрыжку выхлопа лечить!

Остановиться, что ли, на обочине?
Цветы, неутомимые рабочие,
Как будто ждали моего пришествия
И вот меня, как государя, чествуют.

Подходит это дело чьим рукам —
Увидеть не дано нам, дуракам.
Узнать тебя по запаху, по блеску здесь —
Что за заслуга мне дала такую честь?

Из травяной засады так эффектно выскочив,
Ты поначалу на меня смотрела искоса.
Ну что сказать? У нас миры такие разные.
Кристалла чище твой, а мой – грязнее грязного.

Возьми меня в свой ласковый капкан
Да распыли мне на глаза дурман!
Позволь с тобою рядышком вздремнуть,
Ведь был так изнурителен мой путь!

Душа не врет: в тебя безудержно влюбился я,
О, ты, невинная, святая, сердцем чистая!
Травы пахучей, ну же, положи на плечи мне!
Целуй меня, как я тебя, стесняться нечего!

Нас не приметил сей безлюдный край.
Хоть целый век со мной сиди, играй!
В траву, как роза в длинны волоса,
Вцепился ветер, а трава – я сам.

Ты упустил шанс на вечную любовь.
Ты получил удар прямо под бровь.
На осколках счастья и прожитого дня
Ты создал пару «голова плюс стена».

Голова в любви официально призналáсь
Стене, что ни шаталась, ни тряслась.
Напористей давай! Ты помнишь, через ров
Средневековый замок брали пушечным ядром?

Так и ты не сдавайся, к стене подкати
Ещё разок, попробуй лазейку найти.
Что, не вышло? Счастья в жизни нет!
И где твой пистолет?

Его тоже нет. Что ж, время истекло.
Живи дальше, если сдался так легко.
Запомни: нет пары ужаснее, чем та,
Которую зовут «голова плюс стена».

Помилуйте, не надо так карать!
Я молод, я совсем ещё не старый!
Но по какому поводу вчера
Я был раздавлен колесом сансары?

Ведь я ещё хотел жить-поживать,
А тут лежу спрессован и поджарен.
И нынче слишком поздно размышлять,
За что я высшей силой был покаран.

Меня тогда лишь эхо поддержало,
Примерно три секунды подразнив.
Затем оно навеки замолчало.

Болтается разорванная нить.
А я мечтаю всё начать сначала
И снова в этом бренном мире жить…

Факел целует четыре стены.
С днём заодно догорают огни.
В храме старинном весь день напролёт
С Брахмой великим беседу ведёт
Смуглая фея.

В лёгкой накидке сидит на полу,
Мантру поёт монотонно тому,
С кем она жизнь повязала свою,
Кем она даже на самом краю
Будет хранима.

Я для неё в этой жизни – никто.
Образ мой ей до поры незнаком.
Лик загорелый в моей голове
Плавает вот уже несколько дней,
Не утопая.

В храме давно уже нет никого.
Но всё равно я ступаю, как вор.
Сердце колотится за четверых,
Шаг мой, хоть он осторожен и тих,
Слышен всё лучше.

В теле из золота я отражусь —
Вот я чего до мурашек боюсь!
Если из транса ещё не ушла,
Значит, не зря я лелеял свой план!
Сердце, будь тише.

Будто бы вверх тебя что-то несёт.
Будто бы мурти* вот это – моё.
Так что, пока не наступит рассвет,
Лей мне вовнутрь, о, мой соловей,
Пой свою мантру!

Я до золота падок с детства, все это знают.
Сундуки с меня ростом нынче – совсем немного.
Больше денег иметь, чем надо, опять желаю.
Потому сюда и примчался я за подмогой.

Много дней я в пути посеял да безвозвратно.
Все шипы и колючки смирно на тело принял.
Свято верил, что любопытно да не накладно
Будет, если к тебе в дорогу однажды двинуть.

Видно, вовремя я явился, и не напрасно
Белым фосфором загорелся, тебя увидев.
Я, наверно, не шибко умный да без лампасов.
Если что, ты не обижайся, мой повелитель!

А прошу я всего лишь денег, ничего больше.
Рот раскрытый твой отвечает потоком рупей.
Как тащить мне потом все это, о святый Боже?!
Все равно созерцать блеск злата дорого-любо.

Я не брезгую словом добрым в твой царский адрес.
Вплоть до звёзд на небе я буду лобзать все ноги.
Сколько в жертву отдать ты сможешь, совсем не парюсь.
Но смотрю я и понимаю, что слишком много.

Лишь сказал я «довольно, хватит», и всё исчезло.
Там, где ты сидел величаво – пустое место.
Куш желанный вдруг обернулся ржавым железом.
Я смотрю и не понимаю: жить бесполезно.

Ни к чему мне теперь тащиться туда-обратно.
Зубы чисто по-зверски вгрызлись в груду металла.
Если будешь ты здесь однажды просить о счастье,
То рискнёшь оказаться в списке, кого не стало.

Пьяный автор, сидя за столом,
Что-то пишет; спать ночами влом.
Пьяный он под стол да упадёт,
Встанет и опять писать начнёт.

Путает с союзом он предлог.
Два глагола различить не смог.
Точку ставит, словно бы тире.
Чёрт возьми, какой он курит крэк?

Так или иначе, опус свой
Представляет он на суд людской.
Как в нирвану белую вошёл,
Так он в ней всё время и провёл!

Над его рассказом ржал народ;
Со смеху преставится вот-вот!
Что за бездарь? Как таких земля
Носит, не жалеючи себя?

Он с похмелья выйдет погулять,
А народ давай по-конски ржать!
Нынче в СМИ он новая звезда.
Фетишем, считай, для многих стал!

Протрезвел он вскорости, и вот —
Понял автор, что же он несёт.
От стыда напалмом он горел,
Руки даже наложить хотел.

Всё же автор не по-детски жжёт!
Интервьюер с нетерпеньем ждёт
Выхода писателя в эфир,
Чтобы расспросить на целый мир.