Наталья Патрацкая - Стихотворения Часть 2

Ну, что мой милый? Слезы на зубах?

Исчезла новь, остались лишь преданья…

Акация цветет, ей все равно,

Цветы ее завянут, как окурок,

А мы с тобой молчим и так давно,

Что соловей, как тетерев, токует.

Давно не говорим мы о любви,

Переросли мы сладости минуты,

В упреках искупались соловьи,

Воспоминанья – это просто путы.

Лето входило в права над остывшей землей:

Падали снежные хлопья нечаянно рядом,

Прямо на листья, а ветви, крутились змеей,

Снег не ловили, и с листьев катился снег градом.

Листья сирени и гроздья замерзших цветов,

Вдруг оказались под снежным холодным приветом,

В белых соцветьях рябины, потухших костров,

Снег не заметен и спит под мерцающим светом.

Мокрые хлопья отвесно и грозно скользят,

Вниз по листве клена странной знобящей грядою,

Листья тонки, вертикально и больно висят,

Снега все больше. О, что, клен случилось с тобою?

Словно весь клен стал рябиной в белейших цветах,

В сочных соцветьях замершего раннего лета.

Клен притаился, он скован, как прожитый страх,

Снег все идет, укрывая, скрывая и это.

Бело-зеленые волны могучих лесов,

Все принимают холодные снежные стаи,

Здесь не до шуток, на жизни, любви – бег весов,

Снег прибывает, цветенье под снегом не тает.

Земляные запруды, в долине реки,

Укрывают воды драгоценные капли,

В интернете, запруды меня обрекли:

Быть скромнее в строках, и подвижнее цапли.

Но бывает – замру, но бывает – замкнут

На странице одной, дальше нет мне и шага,

В древних странах всегда правил пряник

и кнут, человек же всегда до аншлага так жаден.

Что же делаю я? Пирамиды из слов,

Но другим удалось до Величья добраться,

И Мемфис для них сайт, всех умнейших голов,

И поэты всегда в чем-то сестры и братья.

А запруда моя далека от реки,

Она быстро, увы, высыхает бесследно.

Видно боги всесильны. Для сильных – легки:

И большие стихи, и небес эполеты.

Все же мне удалось сделать дамбу свою,

Я ее возвожу каждый миг свой на свете,

Рядом с нею стою, защищая в бою,

От нападок и просто плохих лихолетий.

Радуга зари на облаках,

Раздвигает прочь смятенье ночи,

Разбивает сон видений, в прах,

Унося то ль музыку, то ль порчу.

Как-то ныне скорбно на душе,

Кто-то выл сигналами, сиреной.

Мстители. Машинное клише.

Двор для звуков – дивная арена.

Утро расплескало облака:

Занавес театра и подмостков,

Где сигналы, в виде сквозняка,

Завывая, ставили на мостик.

Но метанья ночи – позади.

Усмирили шумную машину.

Сон под звуки нервно уходил,

Заставляя вздрагивать и шею.

Уши. Вата. Снова этот вой.

Или переливы стройных звуков.

Кто-то бесконечно умный, свой,

Заложил в сигналы звуки – буквы.

Прохлада августа легла оцепененьем,

Исчезла дикая и знойная пора.

Что это: вдохновенье строк, судьбы везенье?

И над водой от пара струи, как строфа.

Туман возник с прохладой августа нежданно,

На удивленье, успокоилось в душе,

И для унынья, милый, нет малейших данных,

И я иду, лечу, плыву к тебе уже.

Ах, извини меня, немного задержалась,

Ты звал уже давно, тогда была жара,

Меня кололо сильно солнечное жало,

А вот теперь иду к тебе. Пора – ра- ра- ра.

Но, Боже, нет!

Вновь дождь, он против нашей встречи

Ты улыбнулся, милый. Чувствуешь настрой?

С тобой мы проведем весьма пикантный вечер,

И восклицаний страсти явно будет рой.

Пока же волосы мои немного влажны,

Над головой от фена стелется туман.

Красивой быть с тобой, мне бесконечно важно,

Плыл удивительный, в строках любви – роман.

Сиреневый каскад ступенчатой воды,

Я вижу каждый день, вдали на побережье,

Сквозь лупу из пруда смотрю, а где там ты?

Но с каждым днем, увы, тебя я вижу реже.

А где взять микроскоп, чтоб различить тебя,

Среди других людей на неком побережье?

Сквозь облака потерь, ищу тебя любя,

Смотрю сквозь микроскоп, слеза глаза мне режет.

И в лупу из пруда, просматриваю дно,

Быть может, это там я что-то потеряла,

Не вижу ничего, лишь солнышко одно,

Да лодку на песке, а в ней и я застряла.

Иду вокруг пруда, лежит он словно жук,

Смотрю на небеса и местные просторы,

В бинокль ты смотрел, как в воду я вхожу,

Но мы вдруг разошлись – житейские раздоры.

И вот, беру очки, смотрю на монитор.

А то, что за стеной, увы, совсем не вижу.

Съем бублик, он, как, тор. Все.

Камера. Мотор.

А где-то вдалеке Останкинская вышка.

Блаженство первых теплых дней,

Блаженство женщин в притяженье,

Сквозь лес безлиственный видней:

Одежда чувствует скольженье.

Тепло и свет, и небосклон,

И блузка мило – нараспашку,

От ветра ветви шлют поклон,

И гладят волосы, рубашку.

И мир открыт, и ослеплен,

Своим теплом благополучным,

Седой, могучий, старый клен,

Еще чуть-чуть и станет лучшим.

А вот пока простор и все,

На парне – небо голубое,

Король, валет… их с дамой – сет.

Как глубоко вздыхает поле.

Тепло их душ, тепло лучей,

На перекрестке сожаленья,

Как вздох, пропущенных мячей,

И без надежды обольщенья.

Легкая морозная прохлада,

Стелется строптивым ветерком,

Все в природе солнечно и складно,

Сердце, боли, ночь и в прошлом ком.

Сколько одиночек, в ночь печальных,

Бродят, ходят, ездят по стране?

Сердце их к свободе не причалит,

У свободы совесть в стороне.

Потеряли, снова потеряли,

Что-то неприметное в душе,

Вновь исчезли: друга – мужа пряди,

И глотали ночку всю драже?

Хорошо, что средств чудесных много,

На потерю – горсточка лекарств,

Для леченья внутреннего смога,

Что б не слышать, как ворона: кар…р.

Слегка колышутся

каштаны ветерком,

Каштаны – страусы,

букет на длинной ножке,

Они прикованы к земле

перед броском,

Но не бегут,

они не страус у повозки.

Вокруг каштанов

бродят голуби: топ, топ.

А дальше что? Вдали,

сосна вонзилась в небо.

Раз в десять выше ствол

и крона в небе. Стоп.

Опять букет?

Сосна букет? Молчит. Все, небыль.

Вороны каркают

и там букет берез,

Собаки лают, им

букет из нежной пихты,

А я сижу среди осенних,

желтых роз,

Где ветки -

страусы секреты эти пишут.

Свобода от ревности, низменных чувств,

Салют всем проблемам, я вас позабыла!

Слетает на лоб друга ласковый чуб,

Совсем он свободен от горечи быта.