Николай Гребнев - Херувимы. Поэзия

Монастырку засыпало сахаром
И сечёт ледяною пургой,
Но по дамбе шагаю без страха я
После школы с холщовой сумой.

В той суме, что с чернильными пятнами,
Интересную книжку несу.
Илья Муромец подвиги ратные
Совершает в дремучем лесу.

Продираюсь сквозь вьюгу упругую,
Налегаю на ветер плечом.
Тороплюсь к Илье Муромцу другом я
Подсобить и копьём и мечом.

Да вот конь что-то мой спотыкается.
Эх, вы, валенки, дырка к дыре.
Как змеюка портянка болтается,
Но теперь мы уже во дворе.

На печи после скудного ужина
Добиваем с Ильёй татарву,
А сейчас без фантазии кружева
И в достатке я скучно живу.

Нет, не тянет на подвиги ратные.
Сивка – Бурка ко мне не летит.
Та котомка чернильными пятнами
Сиротливо из детства глядит.

Голопузым рос рахитом:
Ручки, ножки с кривизной,
Слёзным голодом побитый,
Покалеченный войной.

А потом ходил я в школу.
Детство нянчила Ярань.
Пескари лечили голод,
Поднимали в росну рань.

И тогда была отрада —
Песня – радость, песня – боль.
Песня вместо шоколада,
На картошку песня – соль.

Пел нам Славка – друг Подузов —
Удалец, любимец фей.
Мне, милей он был Карузо,
Монастырский наш Орфей.

Волновали песни моря,
Окрыляли песни гор.
Забывался голод – горе.
Звонко ширился простор.

Крепче не было союза
В дружбе тех голодных дней,
Славься, Славка – друг Подузов,
Монастырский наш Орфей!

На катке мозаика костюмов
И кружится снега кисея.
О тебе мои мечты и думы,
Звонкая снегурочка моя.

С бахромою блёсток на ресницах,
По лицу румянец огневой.
До седин мне образ чудный снится,
Восхищает жгучей красотой.

В круговерти жизненных событий
Все пути к тебе перемело,
Но дороги в юность нам открыты,
Отогреты памяти теплом.

С бахромою блесток на ресницах,
По лицу румянец огневой —
Это юность мне навстречу мчится,
Восхищает жгучей красотой.

По морозу ночью лунной
Одинёшенек ходил.
Не была дорога трудной;
Образ милой мне светил.

В небе радужные круги.
В снежном поле тишина.
Пелись песни о подруге,
Да струилась тишина.

Не худая фуфайчонка,
Не худые валенки,
Меня грели, а девчонка —
Чёрные хрусталики.

Там за речкой тёмный город.
К дому-терему бью след,
И в окне медовом скоро
Твой увижу силуэт.

По морозу ночью лунной
Не хожу давным-давно.
Ту любовь порой досужной
Вспомнить, право, не грешно.

Замок-дом стоит на склоне.
Волны плёсские бегут.
Рыцарь, пылкий и влюблённый,
На другом я берегу.

Вспыхнул яркий свет в окошке —
Перекинул зыбкий мост.
И по этой свет – дорожке
Переход к тебе стал прост.

Серебром сияют латы.
Злат – уздечкою звеня
Боевой мой конь крылатый
По волнам несёт меня.

Я твой рыцарь! Сердце радо!
Томной нежности полна
Зазвучала серенада
У заветного окна.

Дождик в луже чеканит монеты
И они оседают на дно.
Детство милое, милое, где ты?
Нам тебя повторить, не дано.

Было время – Я лазил по лужам,
Дождевые монеты искал.
Только истина спрятана глубже.
Я позднее об этом узнал.

В мире познанном чуда не стало.
Я скучаю теперь от дождя;
Не искать дорогого металла,
Никакого открытья не ждать.

Обо всём невозвратном жалея,
Об умерших, грустя и скорбя,
Тихо слушаю песни Сергея
Под стекольные всхлипы дождя.

Долго тянутся минуты
До желанного звонка.
А задачи, словно путы
На мозгу ученика.

Рукава на локте трутся.
К парте рук не привязать.
Так и тянет обернуться,
Заглянуть в её глаза.

Но девчонка деловита.
Взгляд задумчив и глубок,
Светом солнечным облита,
В ярком нимбе, словно Бог.

Образ юности далёкой
Светит мне из глубины.
Но задач того урока
Все решенья не ясны.

Почему мне обернуться
Снова хочется назад?
К той богине прикоснуться,
Утонуть в её глазах?

Улица белее коленкора.
Чу, шаги. Поскрипывает снег.
Узит плечи, поднимает ворот
Под окошком чёрный человек.

На окне не дрогнет занавеска.
Тень не ляжет в световой поток.
Почему же не уйдёт в отместку
Этот в чёрном, дорогом пальто?

Окна в клубе румяней хлеба,
Слаще мёда, узорней неба.
Там вальс и танго,
Улыбки, плечи.
Там яркой люстрой
Пылает вечер.

Ничего не надо,
Только б ты была.
Вечера прохлада
Фонари зажгла.

Потянуло садом,
Яблони струёй.
Ничего не надо,
Только будь со мной.

Наша юность отпела, проказница.
Изменила нас взрослая жизнь.
Только милая одноклассница,
На неё ты за то не сердись.

Обижали тебя в детстве много мы
И влюблялись в тебя, драчуны.
Нам за годами, за порогами
Твои алые ленты видны.

Седина белой кошкою ластится.
Скоро внуков ласкать, голубят.
Но так хочется, одноклассница,
Юным стать и влюбиться в тебя!

Родным, друзьям, ушедшим в мир иной,
В душе своей построил я часовню.
Хоть грешен был их краткий путь земной,
Но я добром, добром безбожных помню.

Не их вина, что не ходили в Храм.
Не их вина! У них отняли Бога.
Совсем недавно убедился сам,
Что Бог, Он есть, но злыми был оболган.

В часовне той пред ликами святых,
Что Господа Иисуса окружают,
Я ставлю свечи за родных своих
И за друзей, чьи души отлетают.