Роман Арт - Евгений Белкин. Сезон 03

Но от затяжки самой первой
Так закружилась голова,
Что Женя на пол повалился,
Сознанье сохранив едва,

А мимо, растопырив лапы,
Со свистом пролетел Чувак.
Тогда Евгений заподозрил,
Что как-то всё идёт не так.

Вагон качнулся, заскрипела
Со всех сторон от Жени сталь,
И снопы искр загорелись.
Гудок рванул тревожно вдаль.

Вдруг дверь вагона оторвалась,
И в перекошенный проём
Ударом бросило наружу
Евгения с котом вдвоём.

Ещё в полёте Женя видел,
Как оторвавшийся вагон,
Летит, вокруг оси вращаясь,
Со страшной скоростью под склон.

А вскоре сам, упав на насыпь,
Вниз по откосу кувыркал,
Но ничего уже не видел
И ничего не ощущал.

***

На хόлме утреннем, росистом
Стояла девушка в платке,
Энцефалитке цвета хаки,
Пучок травы держа в руке.

Нечасто встретится такое,
Что утром девушки стоят
На возвышении ландшафта
С пучком травы и вдаль глядят.

Однако ж, если разобраться,
Я против правды не грешу,
Ведь собирала рано утром
В лесу Людмила черемшу.

В Сибири не растут бананы
И киви с манго нету тут,
И даже сраные кокосы
На ёлках что-то не растут.

Из всех весенних витаминов,
На вкус чудесно хороша,
Хоть вкус её и дело вкуса,
Произрастает черемша.

Траву, связав в пучки, торговкам
На трассе можно тут же сдать
И, если встать с утра пораньше,
К обеду рубль-два поднять.

Выходит, кроме пользы телу,
Содержат листья черемши
Всё, что купить в сельпо возможно
Для поддержания души.

Обычно души индивидов,
Что в лес уходят за травой,
Для погружения в нирвану
Напиток требуют спиртной.

Во избежанье подозрений
Необходимо тут сказать,
Что деньги за траву Людмила
Не собиралась пропивать.

Едва ей было восемнадцать,
И сладкогубые уста
Не знали вкуса алкоголя:
И это было неспроста.

В её судьбе бухло сыграло
Совсем незавидную роль,
И ни за что бы пить не стала
Она ебаный алкоголь.

Живя вблизи путей железных,
Смотрела Люда, грусть тая,
Как поезда проходят мимо
В другие, лучшие края.

На поезд глядя, позволяла
Нафантазировать себе,
Кто и зачем в нём проезжает
Из пункта А до пункта Б.

То были люди непростые,
Их звали важные дела,
Их благородная идея
Сквозь даль таёжную вела.

Они, поддавшись зову сердца,
Неслись, неведомо куда,
Чтоб людям свет нести повсюду
В их голубые города.

Людмиле было неизвестно,
И лучше было ей не знать —
То челноки в вагонах едут
В Китае шмотки закупать.

Журналов старые подшивки,
Забит был коими чердак,
Читала Люда вечерами
И просвещалась кое-как.

Страницы трепетно листались
При свете сорока свечей
И телевизор с интернетом
Успешно заменяли ей.

Её романтика манила
Великих строек давних пор.
Так на волне соцреализма
Формировался кругозор.

И вот Людмила любовалась,
С холма на дол направя взор,
Как из тумана вылетает
Красавец-поезд на простор.

Она узнала транссибирский,
Орлом украшенный, экспресс,
А тот, приветствуя Людмилу,
Гудком сотряс рассветный лес.

Но не приветствие то было:
Последний поезда вагон
Вдруг от состава оторвался
И кувырком пошёл под склон.

Хоть машинист сработал быстро,
Но длинен тормозной был ход,
И поезд, искры высекая,
Успел уйти за поворот.

Вагон, столетние деревья
Сметая на своём ходу,
Сквозь лес от насыпи дорожной
Просёк большую борозду.

А быстроногая Людмила
Уже бежала под уклон
И сквозь кустарник продиралась,
Ища в карманах телефон.

Она набрáла «112»,
Не останавливая бег.
Боялась, трубку снимет робот,
Но ей ответил человек.

Ему Людмила рассказала
Про оторвавшийся вагон,
Она назвала блок-участок
И сообщила перегон.

Отреагировать немедля
Ей оператор обещал,
Просил назваться, но потерян
Был сразу сотовый сигнал.

В низине паводку случилось
Потоком грязи всё засрать.
Пришлось замедлиться Людмиле
И осторожнее ступать.

Она увидела повсюду
Вагона битого куски,
Пакеты, ящики, коробки,
Разнообразные мешки.

И сам собой тогда издался
Вздох облегчения у ней:
Вагон упавший был почтовым,
В котором не было людей.

«Сейчас спасатели прибудут
И из экспресса экипаж,
А если тут меня застанут
И мне припишут саботаж?

Попалась, скажут, партизанка,
А отчитаться-ка изволь:
Взорвала рельсы и украла
Посылку или бандероль?»

Причины были и серьёзней
У Люды избегать людей,
И, раз не требовалась помощь,
Исчезнуть лучше было ей.

Людмила двинулась обратно
Вглубь леса, вдаль от полотна,
И вдруг услышала негромкий,
Но очень странный звук она.

То не был голос человека,
Однако ж и таких зверей,
Хотя в тайге всю жизнь прожила,
Не доводилось слышать ей.

Людмила в страхе огляделась,
Не веря в орган слуха свой,
И тут услышала повторно
Утробный, страшный тихий вой.

С минуту постояв, вглядевшись
В то место, где рождался звук,
Людмила смело зашагала,
Сдержать стараясь сердца стук.

Там находился незнакомец:
Повиснув на ветвях кустов,
В крови лежал, грязи, отключке,
Иль вовсе был уже готов.

А на груди его котяра
Сидел, ободран о кусты,
И выл, хотя обычно этим
Не занимаются коты.

Людмила к юноше приблизясь
И пальцы к шее приложив,
Пульс ощутила, убедившись,
Что он ещё немного жив.

Тут Люда вспомнила некстати
Про санитарок на войне
И то, что вынести солдата,
Она могла б сама вполне.

Взвалив Евгения, попёрла,
Не разбирая, по кустам,
А следом кот, в грязи по уши,
Засеменил за ними сам.

Сошло потов не семь, а десять —
Таскать бойцов, однако, жесть —
Пока на холм первоначальный
Сумела с Женей Люда влезть.

На том холме стояла тачка
Набита свежей черемшой.
В ней разместивши, свою ношу
Людмила повезла домой.

***

Игнатий вздрогнул и проснулся
За тем, чтоб спину почесать:
«Неплохо бы сейчас пивасу!» —
И тут же спящим стал опять.