Игорь (Игошуа) Фурман - В ожидании пути

Я не вижу сейчас
Ни любимых мной глаз.
Я не вижу сейчас
Рук, ласкающих нас.

Я не слышу сейчас
Мне знакомый твой голос,
И к земле я клонюсь,
Как заброшенный колос.

Между нами сейчас – бесконечность идти…
Между нами лежат километры пути.
Между нами всегда нет преград – мы близки!
Только сердце разрывается на куски.
Только тонет душа в тоске
И тоска отражается в строке.

Прощайте, родные стихи! —
Я был неразборчив и груб.
А мой толстокожий дуб
Прощал мне мои грехи…

Ну что, старик, как-нибудь
Пошелестим листвой!?
Но ветер шипит: «забудь,
Он больше не будет твой!»

А я в скрипача, в рукав
Схватив: «скажи, ради Б-га!
Сколько водила дорога,
Бродягами нас избрав?!»

Падает чёрный сюртук
К моим дрожащим ногам…
«… Послушай. Куда ты, друг?!»
…Растаял мой старикан…

Сюртук это… или… тень…
Всё чего я касаюсь,
Стирается, словно день
Приходит. И тень исчезает.

О, Б-г! Что за грехи!
Б-же, скажи: «что это?
Разве не смерть поэта,
Когда покидают стихи?»

Вокруг собираются лица,
Глазеют, словно на порно —
А там бессильная птица
Пыталась взлететь упорно.

А крылья трепещут, как листья,
Дрожат и хлопают крыла…
И даже толпа застыла,
Когда умирала птица…

О Б-г! Что за грехи!
Б-же, скажи: «что это?
Разве не смерть поэта,
Когда покидают стихи?»

В одиночестве дыма, в осадке вина…
Под гитару любимого брата —
Я опять вспоминаю тот вечер. Тебя.
Хотя память уже слабовата…

Я люблю этот звон! Пусть не точный, но смелый.
Будто вырвался стон. И по скатерти белой —
Растекается водка, словно мысли мои.
Надрывается глотка – я читаю стихи!

Ну а ты, мотылёк, – жить тебе только сутки.
А ты плачешь от строк, как ревут проститутки.
Не реви, не дрожи. Я не буду читать.
Дай запомнить тебя, перед тем как обнять!

Я люблю этот звон! Это брата гитара —
Пусть всё катится вон! Спой мне, брат, про гусара!
Спой мне «роту» свою. И еще, что умеешь.
И смешное мне спой – вдруг печаль одолеешь…

Вдруг, как в сказках, не раз побеждает добро —
Мы с тобою сбежим от греха̀ своего!

Люблю твоё дыхание, как круг,
Спасающий под бурною волною.
Ловлю твой взгляд стремительный, как лук,
С натянутою туго тетивою.

Срываю с воздуха слова твои —
Такие голубые незабудки.
Я отдаю тебе стихи свои
За половодья нег одной минутки…

И снова я тону́ в ручьях стихов.
И снова, как в молитве, умоляю
(Кого? Я даже сам не знаю…)
Прости мне миллион грехов.

Мой грех – моя любовь, душа моя.
Мои грехи, что небо не светлеет,
И море серое и не синеет.
Мой грех, что слёзы это не роса.

Мой грех, что наступила темнота,
Что тишина подкралась незаметно.
И что луна без звёзд, как мать бездетна.
И что в квартире та же пустота.

Мой грех, что зло огромнейшей змеёй
Обвило землю. И не знает страха,
И остаются тонны праха,
Рожденные страшнейшею войной.

Мой грех, что я, родившийся в снегу,
Внимаю звукам вечности природы
И вижу ивы плачущей тоску,
А вдалеке в цепях стоят народы…
А я помочь им не могу…

В мире носились бури и грозы.
В спектре поэтов – новый цвет.
Шли по лестницам, словно обозы.
Стали сильнее гремел поэт.

Так ломились в историю строки,
Будто камни, катились с гор.
Кому-то простор открывая широкий,
Ну а врагам вынося приговор.

Нас разделяют многие годы,
И коммунисты уже не те.
Видно, нельзя изменить природу,
И человек не насытится! Не…

И пирамиды Энгельса, Маркса
Кто-то утопией назовёт.
Рифм твоих стук,
Словно вагоны,
Поезд застрял,
То ли с рельсов сошёл?!

Шёл апрель без зелени цветов,
На весну нисколько не похож,
И огни сгрудившихся домов
Заливал ненужный, поздний дождь.

От бестравья, словно от бесплодья,
Разрывал душу́ несносный страх.
Вспоминал, как в вёсны прошлогодние
Сапоги топтались на цветах!

Вся земля испуганно тонула
Под бомбежкой серого дождя,
И машина – чёрная акула
Резко в тормоз около меня.

И кричит с кабины обогретой
Голос злой: «Куда идёшь, дурак?!»
Отвечаю темноте я этой:
«Я хожу по ночи просто так.»

Отвернувшись, чтобы не видел боли,
Ухожу… И вновь стихи растут.
Неужели где-то на дороге
По ним тоже сапоги пройдут?!

Не для книжных парников, а просто —
Так чтоб я прочёл и ты прочла…
Так, чтоб рана рубцевалась без коросты
От любимого тобой стиха.

Так, чтобы бесплодье не пугало!
Так, чтоб знали – расцветут цветы!
Так, чтобы любимой было мало,
Если полвселенной даришь ты.

Не для книжных парников, а просто…

Под треск дождя, под шум машин
И ветра завывающее пенье…
Ищу я вновь себе уединения…
Бегу к тебе, луна. Один.

А ты не смотришь на меня…
Ну не смотри! Я не икона.
Я не похож на поп-Ленно́на.
Не в чём тебя и не виня.

Смотрю на дальние светила…
На их мерцающий огонь —
И скачет туча, словно конь!
А ты, луна, чего уныла?!

Что толку с твоего молчанья?
Возьми, как солнце, засвети!
Или начни писать стихи,
По небу звёздами швыряя…

А ты молчишь. Наверно, это вздор?!
Ты смотришь на меня в недоуменье…
И наклоняешься в сомненье,
Бросая на меня свой взор…

Я всё прощу: обиды, оскорбленья.
Возьми, ударь! Я не обижусь – бей!
Но ты не тронь святое вдохновенье.
Но ты не лезь в него! И сметь – не смей!

Оно пришло. И я, смывая слёзы,
Как в первый раз. Как в самый первый раз —
Живу! Дышу! И с разума наркозы
Срываю вновь на миг – блаженства час!

Я всё прощу: обиды, оскорбленья.
Возьми, ударь! Я не обижусь – бей!
Но ты не тронь святое вдохновенье.
Но ты не лезь в него! И сметь – не смей!

Я снова крикну сам себе: постой!
И снова не смогу остановиться.
И снова побегу за горизонт —
О, Господи, тебе молиться!