Розалия Рупова - От Маковца до Редриковых гор (сборник)

Вдруг – рецидив оригенизма,
Александрийское влиянье.
Тонкий соблазн идеализма:
Вместо спасенья – созерцанье.

Давление верховной власти,
Угодливость епископата,
Проклятий, отлучений страсти –
Но так Собор открылся Пятый.

И выше грубого насилья,
Поверх навязанных дискуссий
Всё ж проявлялась Духа сила
И Церкви мысль не сбилась с курса.

Тебя осудит, Византия,
Кто, не любя, не понимает,
Но сквозь века твоя София
О славе Божией вещает.

На площадях монахов толпы,
Бурлящих около Соборов
По каждому вопросу. Только
Не нам судить судом их скорым –

Нам, равнодушным к смыслу веры,
Предпочитающим обряды,
Идеологии химеры –
Комфорта лишь иль славы надо.

Царь христиан из разделений
Сзывает с персами на битву.
А формулу объединенья
Ему дают монофелиты:

«Пусть во Христе, по – Халкидону,
Природы две пребудут вечно,
Но в положенье подчиненном
У Божьей – воля человечья».

Что ж человек? Одно названье?
Умален он в своей природе?
Нет! В Иисусе сочетанье
Двух воль в их подлинной свободе!

Вот арестован папа Мартин.
За веру принял он страданье,
Позорный фарс суда в Сенате,
Смерть в крымском горестном изгнанье.

Как описать достойным слогом
Максима в истине стоянье
Против властей и лиц высоких –
Единого на поле брани?

Максим – премудрый тайновидец
И геометр миров духовных,
Высот небесных живописец,
Предшественник учений новых.

Выходит он на путь свой крестный
И, как кремень, был тверд средь пыток.
А вот ответ его известный
Еретикам – монофелитам:

– Один ты. А из Рима лица
Уж Литургию служат с нами.
– Пусть мир весь с вами причастится,
Да только я один не стану!

Ложь победившая ликует:
Вначале – споры, дальше – стоны.
Но Церковь в ранах торжествует,
К Собору подойдя Шестому.

Что происходит, Византия:
В горниле битв обретши силу,
Ты вязнешь в бытовой рутине,
Не понеся ударов с тыла.

Живое напряженье веры,
Усилий духа постоянство
Сменилось рвением к карьере,
Привычкой к формам христианства.

И внемлют трулльские колонны –
Пусть нестроенья атакуют –
Но трезвые «102 канона»
Вновь Церкви немощи врачуют.

В дерзанье мысли и молитвы
Разбиты козни лжеучений,
Но принуждает Церковь к битве
Волна труднейших искушений.

Дар Воплощения – икона –
Тебя коснулась лжи отрава.
Провозгласила вне закона
Тебя политика Исавра.

Был как кремень святейший Герман.
И Рим Исавру не опора.
Пришлось свидетельствовать верным
Своею кровью очень скоро.

Фанатиком – икономахом
Клеймит преданье Константина.
Воздвиг гоненье на монахов
Носящий имя Копронима.

Созвал иконоборцев свору.
Защитников не слышен голос.
И на царьградском лжесоборе
Икону осудил лжеорос.

Но шли монахи крестным ходом,
Взрывая власти раздраженье,
С иконами пред всем народом
Кровавым Вербным воскресеньем.

Шлет богословские посланья
Мансура сын от стен Дамаска –
В них суть иконопочитанья.
Тем гнев он вызывает царский.

Сначала Ирина, затем Феодора –
Блаженные вдовы жестоких тиранов –
Средь распрей созыву Вселенских Соборов
Служили трудами они неустанно.

И вот уж гудит переполненный храм.
– Изволися Духу Святому и нам,
Путем в богословии следуя царским,
В согласье с Преданьем, согласно Отцам,
Собор завещает грядущим векам:
Иконы да чтит весь народ христианский!

В домах и церквях, на холстах и на досках,
В мозаике, в краске, в шитье, на известке
Пусть мир прославляет величье Творца,
Пречистую Матерь, святых – без конца!

Так, то взмывая в поднебесье,
То падая и разбиваясь,
Ты в историческом процессе
Лабораторией являлась.

Всех красотою изумляла.
С Европой рядом одичавшей
Одна лишь ты собой являла
Культуры образ настоящей.

Потрясены твоим богатством,
Забыли долг свой крестоносцы –
И вот прекраснейшее царство
Безжалостной косою косится.

Не в произволе тирании
И не в грехах и отступлениях –